Антон Кротков - Я – пират

– А как же Лили? – спросил я. – Мне показалось, что её не слишком тяготит роль проститутки.

– Она у нас на особом положении – кисло улыбнулась Алиет. – Потому что дружна с французским доктором, который, как я поняла, хочет вас убить, а также с полицейским чиновником. Мама Лили умеет налаживать отношения с нужными мужчинами – она сразу рожает им детей.

Я стал расспрашивать голландку о полицейском и о своём конкуренте-докторе.

– Сержант Сугенг находиться на полном содержании у пиратских боссов. А мэтр Мартель, когда не валяется пьяным в своём бунгало или не находиться в море, раз в неделю приходит осматривать наших «девочек». Он знает, что «девочки» пытаются скопить немного денег с чаевых, что иногда дают клиенты. Так эта тварь втридорога продаёт нам лекарства от венерических болезней, от которых здесь уберечься невозможно, также как и от малярии. А за таблетку от малярии – доксициклин, которая, как говорят, стоит в Джакарте три цента, он просит доллар!

Мерзкий толстяк требует от нашего хозяина, чтобы «девочки» ложились под него бесплатно. От долгого пребывания в местном климате и пьянства он давно потерял свою мужскую силу, поэтому постоянно придумывает самые омерзительные извращения. А когда ему не нравиться, как его обслуживают, обещает заразить провинившуюся вирусом Эбола или другой страшной местной болезнью. Он редкая скотина, этот Мартель. Хотя и любит при любом удобном случае хвалиться, что когда-то закончил медицинский факультет Сорбонны, а ныне ведёт важные исследования опасных тропических вирусов по заказу парижского Института Пастера. Не знаю, правда ли это. Но у нас его все ненавидят. Хорошо, что Марго разрядила пистолет, из которого Мартель хотел вас застрелить. Мы все надеемся, что вы сможете с ним посчитаться за всех нас.

Алиет рассказала, что Мартель спьяну в подробностях расписывал одной местной проститутке, с которой проводил время, как застрелит некоего самозванца, занявшего его законное место на пиратском корабле. Но так как все обитательницы борделя дружно ненавидели мерзкого француза, то Марго решила напакостить доктору, и когда он спал, вытащила обойму из его пистолета.

– Вы обязательно должны сделать доброе дело – убить этого толстяка!

– И тебе совсем не жалко его четырёх жён и детей?

– Эти несчастные женщины скажут вам только спасибо, если вы избавите их от этого чудовища. Когда Мартель не качается мертвецки пьяным в своём гамаке или не находится в опиумном дурмане, то любит поразвлечься избиением одной из своих «обезьянок» – так эта скотина именует своих местных жён. Перед «процедурой» он специально нанизывает на пальцы массивные перстни, чтобы выбить побольше зубов у своих «мартышек»…

Наш разговор продолжался ещё долго. Алиет принялась рассказывать мне о своём родном доме, о семье, о работе в звукозаписывающей компании. Казалось, она на время забыла про кишащий блохами притон, мучителя-сутенёра, грубых мужиков, которые завтра снова будут покупать её как приложение к выпивке. Голос молодой женщины наполнился тёплыми ностальгическими тонами. Я чувствовал её желание выговориться, и старался быть внимательным слушателем, время от времени задавая направляющие вопросы или просто поддакивая. Но в какой-то момент нить разговора выпала из моих рук, и, убаюканный переливистым звучание мелодичного голоса, я заснул.

Проснулся я от сладких ощущений внизу живота. Моя подруга с большой нежностью ласкала самые интимные мои места. Когда я попытался подняться, Алиет лёгким прикосновением к моей груди попросила не делать этого. Оторвавшись от моего мужского достоинства, она пояснила:

– Я смертельно устала чувствовать себя «свежим мясом». Пускай ты будешь последним, с кем я была по любви. Знаю: тебя ждёт женщина – жена. Но пускай она не ревнует тебя ко мне. Да и ты не суди себя строго. Со мною можно…

На следующий день я наблюдал, как в базу входит снятый с подводного рифа «Ганга 2». Его волокли за собою на канатах два буксира. В корпусе и в надстройках сухогруза зияли многочисленные пробоины разной величины. Передняя мачта грузовой лебёдки была срублена под корень крупным осколком. Её стрела с паутиной спутанных стальных тросов свисала над бортом корабля.

Глядя на нагроможденье сорванных со своих мест механизмов, искорёженных стальных конструкций, я не мог понять, как сумел уцелеть там.

На лице стоящей рядом со мной Алиет застыло выражения болезненного сопереживания истерзанному кораблю и его экипажу. Она была уверена, что видит результат пиратской атаки на мирное судно. Я пояснил своей спутнице, что к моменту боя почти никого из членов команды этого торгового корабля уже не осталось в живых:

– Просто одни морские бандиты устроили засаду другим.

– А-а! – понимающе протянула голландка и равнодушно пожала плечами. – Тогда очень надеюсь, что трупов с обеих сторон было много.

Мы направлялись в дом к одному знакомому Алиет. Она собиралась уговорить этого молодого охотника показать мне дорогу в логово лесного колдуна. Неожиданно на деревенской улице я увидел Салли Тейлор. Заложница только что вышла из какого-то дома в сопровождении двух конвоиров. У неё было очень сосредоточенное, серьёзное выражение лица, но, заметив меня, Салли радостно заулыбалась.

– У вас всё в порядке? – спросил я издали.

– Да, всё хорошо, – ответила американка то же из осторожности не приближаясь ко мне. – Муж выслал за мной вертолёт. Через несколько часов я буду в Джакарте, и сегодня же надеюсь вернуться в Нью-Йорк.

Мы смогли обменяться всего несколькими фразами, так как по пятам Миссис Тейлор следовали двое конвойных, которые, не допустили бы незапланированной остановки.

– Удачно добраться! – пожелал я уже в след Салли.

Она помахала мне рукой и крикнула:

– Я не забуду вас! Вы меня поняли?!

– Кто эта женщина? – поинтересовалась Алиет.

– Похоже, мне удалось помочь ей вернуться домой, – продолжая смотреть вслед удаляющейся Салли, пояснил я. И вдруг неожиданно для себя пообещал потерявшей надежду сексуальной рабыне:

– Вот увидишь, и тебя я тоже сумею вытащить отсюда!

Откровенно говоря, давая такое обещание, я не слишком верил, что смогу его выполнить. Ведь моё собственное ближайшее будущее было окутано плотным туманом неопределённости. Только я всею душой жаждал как-то помочь этой девочке, хотя бы подарив ей призрачную надежду.

Знаю, что многие назовут мой поступок безответственным трёпом. Пускай. Меня мало волнует чьё-то мнение. Но если бы у меня, к примеру, нашли неоперабельную форму рака, то я предпочёл бы как можно дольше не знать правду о своём безнадёжном положении. Зачем раньше времени погружаться в сумрак беспросветного ужаса, если можно счастливо прожить ещё несколько недель или месяцев? Отнимите у человека надежду, и вы раньше времени превратите его в тупое запуганное животное. И наоборот ложь во спасение порой творит с иным из нас удивительные чудеса, помогая выживать в самых нечеловеческих условиях…