Наталья Гончарова - Сны. Бред (сборник)

Девушка распространила информацию о том, что произошло в ночное дежурство врача. Ее рассказ компрометировал Бреда и изобличал в нем отменного негодяя. Мари жалели и пациенты, и персонал, по просьбе пострадавшей ей даже продлили пребывание в больнице. Бред не стал терпеть грязные обвинения и написал бумагу «по собственному желанию».

Выписавшись, Мари преследовала молодого человека и вне больницы. Она добралась до дома Бреда и в его отсутствие стала там частым гостем. Однажды юноша зашел в квартиру и с удивлением узнал, что, оказывается, у него намечается… свадьба. Располагая ложными сведениями о беременности девушки, родители в привычном ключе спланировали жизнь сына на много лет вперед.

Молодой доктор прекрасно знал, что Мари не беременна, поэтому чуть ли не силой потащил ее к гинекологу. Врач сделал официальное заключение, с которым парень и пришел домой.

Нелицеприятная история привела Бреда в клинику родителей, чем они остались вполне довольны.

С тех пор Бред испытывал недоверие ко всем женщинам. Представительницы противоположного пола в его глазах были странными созданиями, от которых можно ждать чего угодно. Любовные отношения приучили Бреда к своей конечности. Двум людям, по его теории, практически невозможно было пробыть вместе много лет. Сценарий амурных приключений повторялся раз за разом. Сначала женщин устраивают отношения и они ждут его звонков как чуда, потом считают себя вправе контролировать его жизнь, а на завершающей стадии лезут в душу с великой интенсивностью, обвиняя, что он не делится своим внутренним миром. В конце романа Бред буквально ненавидел своих подружек и не хотел их видеть. Юноша недоумевал, как его родители столько лет прожили вместе и до сих пор влюблены друг в друга.

Настоящая любовь Бреда жила только в иллюзии. Он отдавался ей в песнях. Мечтая о своем отражении, только в женском обличии, парень понимал, что в иллюзорном мире, где он музыкант, глубокая любовь реальна, а в настоящем, где он врач, – невозможна.

Бред, стоя у окна в операционной, позволил себе еще минутку поразмышлять о несбыточном. Тем временем ассистентка подготовила пациентку к операции. Пожилая женщина прошла в клинике целый курс омоложения, а напоследок решила сделать еще ринопластику (коррекцию носа). Бред не понимал, зачем люди хотят изменить свои природные данные. Его негодование было настолько велико, что являлось одной из причин нежелания работать в клинике. Хирург старался не задумываться о морально-этической стороне и не докучал клиентам вопросами, вызывая у них уважение и благодарность.

Перед операцией Бред мысленно прорисовывал схему действий. Светлый кабинет с желтоватыми шторами способствовал сосредоточенности. Интерьер обустроили родители, вложив много сил. Оценивая, с какой скрупулезностью подбирались детали, парень винил себя за безразличие к делу жизни всей семьи. Но стремление заниматься любимым делом было сильнее.

Отец часто встречал его на крыльце клиники, приветливо улыбался, во взгляде читалась гордость за сына. Главврач был благодарен судьбе за то, что Бред не подводит, и часто рассказывал друзьям, как они работают «рука об руку». В такие минуты Бред окунался в чужой мир, принадлежащий отцу.

Для Бреда люди делись на две категории. К первой относились родители, учителя, коллеги и все те, от кого он зависел. К другой группе принадлежали Джимми, их команда, Мэди, Энн, музыканты. Соответственно, и жизни были разные среди этих людей. В той, где всё пропитано медициной, Бред был хорошим сыном и врачом. Иная держалась на радости, пении, аккордах, беззаботности, тусовках, концертах. Молодой человек порой удивлялся, как у него до сих пор не случилось раздвоения личности.

Только Бред собрался заняться пациенткой, как вдруг краем глаза увидел Бадро, выходящего из клиники. Парень прилип к окну. Продюсер, у которого он так мечтал записать хоть одну пластинку, неспешно шел по улице. В голове застучало, что рекомендации такого человека могли бы открыть ему все двери в музыкальное будущее. Молодой человек чуть было не побежал за ним, но взял себя в руки, решив сначала всё обдумать. После операции он успеет заглянуть к отцу, чтобы расспросить, зачем приходил Бадро, и, если возможно, посодействовать потенциальному пациенту. Бреду так не терпелось узнать все подробности визита, что он поспешил взяться за дело.

Вечерний «Дайнер» ждал прихода опаздывающих гостей. Дворник заботливо подмел ступени и отколол лед, чтобы не всегда трезвые посетители не поскользнулись на замороженной корочке. Яркая надпись Diner светилась в сумерках. На парковке возле заведения стоял черный Opel. Плавно развернувшись, к нему подъехала машина и затормозила невдалеке. Из нее вышел мужчина лет тридцати. Он путешествовал без определенной цели и заехал в «Дайнер», привлеченный огнями вывески.

В заведении не было ни одного свободного места, лишь в зале для некурящих стоял маленький столик и стул, будто специально приготовленный для одинокого человека. Посетитель подивился скоплению людей в таком маленьком помещении. На небольшой площадке люди умудрялись танцевать. Все уже прилично выпили.

Музыканты исполняли песню The Beatles Across The Universe («Через Вселенную»). Мужчина очень обрадовался, услышав любимую мелодию, которая к тому же только что звучала в плеере по дороге. Улыбнувшись про себя, он сел за столик.

Вокруг веселились компании от трех до десяти человек. Странник пересчитал всех людей. Он столько времени путешествовал один, что отвык от дружеской атмосферы, которая царила в «Дайнере». Ему было приятно наблюдать, как люди здоровались со старыми знакомыми. «Вот было бы здорово, если бы и мне кто-нибудь сказал “привет”», – подумал он.

Голос вокалиста приятно разливался по залу. Слова Джона Леннона о неизменности мира были неоднократно проверены путешественником и без ножа резали его сердце.

Посетитель ассоциировал каждую строку этой песни со своими чувствами. Ему внезапно захотелось разрыдаться, но он взял себя в руки. Парадокс бесконечности его пути, начавшегося десять лет назад, лег нестерпимым грузом на плечи. Душа отяжелела от одиночества и однодневных связей. Желание влиться хоть на долю секунды в один из дружных кружков «Дайнера» стало нестерпимым.

Люди за столиками смеялись и шутили, привлекая внимание грустного человека. В душе у мужчины холодный ветер раздувал воспоминания о давних временах. Он так долго сторонился людей, стараясь не привыкать и не давать возможности сближаться, что позабыл радость общего веселья. Он разрывался от жалости к себе. Долгие годы безустанно контролируя ее, человек неожиданно выплеснул свои страсти в небольшом кафе неизвестного города. Его душа плакала навзрыд. Он горестно повторял: «Неизменен этот мир. Пролететь вселенную насквозь. Неизменен этот мир…».