Юлия Шилова - Я залезу к тебе под кожу, или Птица счастья тоже бывает ручной

– Хочу, – как-то не сразу согласился он. – Я хочу разделить эту шлюшку со своим Учителем. Я ему обещал.

– Дурак ты, – пробормотала я сочувственно.

Игорь умер во сне, ночью, рядом со мной. Когда я проснулась, он был холодный и не дышал. У него просто остановилось сердце. Не знаю почему… Наверное, оно устало и просто не выдержало. Я лежала рядом и выла в голос. Игорь был единственным из всех моих мужей, которого я по-настоящему любила.

Неожиданно окно в спальне осветилось. Из черной глубины выплыло, возникло лицо бабки Антонины. Старуха, не мигая, смотрела на меня, на губах ее змеилась улыбка. Я схватила первое, что подвернулось под руку, – бронзовый канделябр и метнула его в окно. Канделябр попал в раму и по стеклу побежали трещины. Колдунья не шевельнулась.

– Зачем ты у меня его забрала?! – завопила я. – Зачем, зачем?! – Я задыхалась от рыданий.

– Милочка, считай, легко отделалась. Он всё равно ушел бы от тебя. Из секты обратной дороги нет.

– Я хотела его вытащить, спасти!

– Это невозможно.

– Но ведь я действительно его любила… – Слезы лились у меня рекой.

– Наташа, ты свою любовь придумала. Разве ты умеешь любить? – Бабка Антонина усмехнулась.

– Умею, умею, умею!.. – била я рукой по мокрой от слез подушке. – Верни мне его!!! Прошу!

– Прости, но ты говоришь глупости. Прощай, я не могу тебе помочь.

Изображение в оконном стекле подернулось дымкой, заколебалось, словно водная рябь, и исчезло.

Я схватилась за голову…

Как я и думала, всё состояние Игоря было переписано на секту ещё задолго до того, как мы с ним познакомились. Он жил на птичьих правах в своих особняках. Игорь боялся мне в этом признаться – боялся, что брошу его. Именно из-за этого с ним и рассталась его супруга, которая вовремя сориентировалась: если всё, что он зарабатывает, отходит другим людям, то, чтобы хоть немного оставить себе и сохранить, нужно развестись…

Сразу после смерти мужа я узнала, что его сердце, почки, желудок, печень, короче, все внутренние органы, а также скелет завещаны медицинскому учреждению. В завещании Игорь указал, что не хочет забирать свои органы с собой на небо, и просил всех живых его поддержать. Мол, на небе они уже не имеют никакого значения. Зачем забирать их с собой, если на земле они могут кого-нибудь спасти? И это сработало. Игоря нет, но его органы продолжают жить и сегодня… Таким образом, Игорь спас несколько человек. Это был его добровольный выбор. Сегодня где-то живёт человек, в грудной клетке которого бьётся сердце Игоря. А ещё пятеро остались жить лишь потому, что вместо их отказавших почек, печени, лёгких, поджелудочной у медиков был шанс пересадить органы Игоря. Эти люди живы, как и хотел Игорь. В завещании Игорь написал, что ТАМ его тело ему больше не нужно…

– Как я устала от похорон, – откровенно призналась я подругам около свежевырытой могилы. – Мужья мрут как мухи. Прямо напасть какая-то.

– Мне кажется, Игоря ты очень сильно любила, – утирала слёзы Люся.

– Любила, – задумчиво произнесла я. – Очень любила. Нам было хорошо вместе. Правда, до поры до времени…

– Он такой порядочный. Все свои органы завещал больным людям, – с сочувствием произнесла Люся.

– А всё своё имущество – секте, – заметила Танька.

– Больше никаких олигархов! – произнесла я в сердцах. – Ну их в болото! С ними никогда ничего не поимеешь, только останешься в убытке. Они всегда перехитрят и оставят на бобах.

– Что ж ты теперь, всю жизнь без мужчины будешь? – язвительно заметила Танька. – Ты же сказала, больше ни одного олигарха…

– Но ведь мир состоит не только из олигархов. На свете есть и другие мужчины, – попыталась поспорить Люся.

– Другие мужчины нашу подругу не интересуют. Не будет же она с сантехником шуры-муры крутить.

– Почему с сантехником? – жалостливо возразила Люся. – Есть и другие профессии.

– Люся, мужчины других профессий нашу Наташку вряд ли когда-нибудь заинтересуют.

– Главное, чтобы человек был хороший, – не унималась она.

– Хорошие человеки не про нашу подругу…

В этот момент на мой мобильный позвонил адвокат из Сен-Тропе и сообщил, что приют для кошек отказывается от денег Ника, потому что считает его деньги нечистыми. С этими деньгами связано несколько непонятных криминальных смертей, ведется следствие.

– Приют для кошек уже официально отказался от денег, – как робот произнёс юрист. – Теперь эти деньги принадлежат вам как жене покойного. Должен предупредить, если вы тоже официально откажетесь от наследства и дадите нам соответствующую бумагу, эти деньги уйдут государству.

– Я не отказываюсь! – прокричала я в трубку. – Передайте уважаемому приюту для кошек огромное спасибо. Я надеюсь, кошки не голодные и у них всегда есть чем перекусить? Я не могу быть солидарна с устроителями приюта, но уважаю их решение.

– Прошу прощения, так вы не будете отказываться от наследства?

– Конечно, нет. Я же не сумасшедшая.

Юрист без комментариев положил трубку.

По моему лицу мои подружки поняли, что я получила радостное известие.

– Что, что случилось? – воскликнули они в один голос. – Ну, давай, не томи!

– Такое может быть только на загнивающем Западе, – взволнованно произнесла я. – Как же я люблю их менталитет! Эти дурни считают, что деньги могут быть грязными, а у нас грязных денег не бывает. У нас деньги не пахнут…

Мы вылетели на французское побережье полным составом. Люська взяла детей. У них были каникулы. Я вступила в права наследства. Мы поселились в доме Сергея, и жизнь, наконец-то улыбнулась нам. Мы валялись на горячем песочке, плескались в море и пили обжигающе-холодные коктейли. К нам зачастил с визитами мэр, который явно выделял Люську и оказывал ей разнообразные знаки внимания.

Я подошла к Люське, сидящей в шезлонге у бассейна.

– Слушай, мне надо тебя кое о чем спросить?

Люська подняла на меня глаза.

– Я вся внимание.

– Скажи, у тебя с мэром серьезно?

Люська загадочно улыбнулась.

– Не понимаю, о чем ты? Мужчина симпатичный, но не более. По-моему, детей любит.

– Он холостой?

– Его жена умерла несколько лет назад. Слушай, не морочь мне голову. Видишь, я загораю… – И Люська вновь надвинула соломенную шляпу на глаза.

Но тайное становилось явным.

Всё чаще и чаще Люську и мэра стали видеть вместе. Прогулки с детской коляской в окружении детей стали обычным явлением. Словно славная супружеская пара! Они гуляли у моря, сидели за чашечкой кофе в прибрежных кафе и посещали различные мероприятия.

– Люська, по-моему, определилась, – сказала я Таньке, когда вся честная компания отбыла в Ниццу.

– Дай-то бог. Я так за неё рада. Она одинока. Он одинок. Ты посмотри, как у Люськи глаза горят. Я ещё никогда не видела её такой счастливой.