Лиана Модильяни - В объятиях прошлого. Часть 2

Как сказал классик, «аромат выдержанного сыра неизменно сопутствует отправлению британского правосудия», 16 – позволил себе улыбнуться Энтони.

Эти слова показались Маргарет знакомыми, но от охватившего её волнения, она не могла вспомнить, кому они принадлежат.

Словно прочитав её мысли, Энтони чуть заметно кивнул головой, снова становясь серьёзным.

Фактическая сторона вопроса, – продолжал он, – не вызывает у меня никаких сомнений. Любые соображения, которые вы можете высказать, я заранее считаю не заслуживающими сколько-нибудь серьёзного внимания. Дело может быть передано в суд. Вы – человек малоимущий, и исход процесса грозит вам неприятными последствиями.

Маргарет сама не помнила, как она подписала все требуемые документы, и, как ошпаренная, вылетела из особняка, жадно хватая ртом столь необходимый ей сейчас кислород. В тот же день она решила побольше разузнать о семье Эндрю, но теперь уже из чистого любопытства. Это оказалось нетрудным: сведения из справочников подтверждали, что последние поколения семьи Стронг состоят из крупных землевладельцев, а также представителей военной и политической элиты Британии.

* * *

Надо что-то придумывать, – досадовала Маргарет, – скоро год, как я снова живу в этом проклятом домишке. Что же делать… А не пора ли мне встряхнуть уши нерешительному господину Кролику ? Мы встречаемся уже больше года, а он не только не торопится предложить мне руку и сердце, но даже просто не зовёт жить к себе !

И Маргарет решила как следует заняться кроличьими ушами. Более того, она нисколько не сомневалась в том, что, стоит ей намекнуть Марчелло на дальнейшую неприемлемость такого положения вещей, как он тут же спохватится, рассыпется в извинениях за свою недогадливость и немедленно любезно пригласит её в тот же день переехать к нему. А может быть, и попросит стать его женой…

Каково же было её удивление, когда нерешительный и мечтательный, чувствительный и мягкий, застенчивый и деликатный господин Кролик, в ответ на её откровенные намёки насторожился, почуяв неладное, и продемонстрировал не только прямо-таки лисью хитрость, начав изворачиваться, увиливать и ускользать, но и вполне волчью твёрдость взглядов и намерений, когда Маргарет попыталась прижать его к стенке.

Маргарет, дорогая, мне очень жаль, и, возможно, я… – тихо, но твёрдо заговорил Марчелло, присев на корточки перед разгоравшимся камином.

Марчелло любил наблюдать за мягким шелестом огня, отбрасывающим слабый свет, тихо разливающийся по всей гостиной. Сегодня он надеялся провести тихий и приятный зимний вечер, но, похоже, напрасно.

Взяв длинные бронзовые щипцы, он начал возиться с поленьями.

… возможно, я покажусь тебе человеком старомодных взглядов, но мы не можем жить вместе, не заключив брак, – продолжал он, не отрывая глаз от огня.

В камине тихонько потрескивали дрова, наполняя гостиную приятным запахом сосновых веток. За окном давно стемнело, и только в тусклом свете фонарей было видно, как лёгкие невесомые снежинки, словно о чём-то задумавшись, убаюкивающе кружились в холодном воздухе, прилипали к запотевшему стеклу, быстро таяли и скатывались по нему серебристыми каплями.

Наконец-то, сообразил ! – с радостным облегчением пронеслось в голове у Маргарет. – Сейчас он сделает мне предложение.

Она поудобнее расположилась в кресле и, вдохнув чудный аромат пряностей, сделала глоток глинтвейна, который Марчелло умел так мастерски готовить. На её лице появилось подобие благосклонной улыбки, означающее её готовность простить его медлительность. По всему телу разбежалось мягкое тепло от горячего вина.

Да, да, конечно, я тебя слушаю, – Маргарет широко раскрыла глаза.

Но, прежде, чем мы сможем пожениться, – Марчелло поставил щипцы на место и принялся отодвигать каминную решётку, – я должен представить тебя моей маме.

Маме, маме ! – начала накаляться в мыслях Маргарет.

Мать, мать, мать ! – донеслись до неё тошнотворные слова откуда-то из глубины детства.

Разумеется, – выдавила она из себя в ответ, – давай поедем в Италию и познакомимся с твоей… с твоими родственниками.

Слово «мама» почему-то не шло у неё с языка.

К сожалению, сейчас это совершенно невозможно.

Марчелло встал и впервые за всё время разговора пристально посмотрел на Маргарет.

Мама сейчас не совсем здорова, и ей необходим покой. К тому же, она до сих пор не пришла в себя после моего развода. Поэтому, на некоторое время нам следует оставить всё, как есть. Если ты, конечно, не против, – закончил он.

Маргарет, естественно, была против, но ничего не сказала.

Она была сильно рассержена – и не столько неожиданным поворотом беседы, сколько нехваткой собственной прозорливости. Мягкое тепло от глинтвейна и от огня в камине сменилось ощущением неприятного жара от нахлынувшего на неё разочарования. Тем не менее, она решила пока что не давить на Марчелло.

Встревожится и ускачет, – подумала она. – А не хотелось бы.

Кроме того, Маргарет была уверена в том, что через то самое, упомянутое Марчелло, «некоторое время» ей удастся склонить его к принятию нужного ей решения.

* * *

«Некоторое время» растянулось ещё на два года. В первый раз в жизни Маргарет проявила невероятное для неё терпение, чему немало удивлялась сама. Она не ожидала, что какой-либо мужчина сможет её волновать столь сильно, как Марчелло. Все эти два года она надеялась, что он, наконец, решится и появится перед ней с обручальным кольцом… разумеется, предварительно познакомив её со своей мамой, живущей в Вероне. Маргарет искренне верила, что, когда она поставит Марчелло перед выбором – брак или расставание, он, естественно, предпочтёт первое, и примет своё решение сразу. А для Марчелло, хотя вероятность расстаться с Маргарет и казалась ему трагичной, но перспектива жениться на ней была для него просто немыслимой. Он понимал, что, связав свою жизнь с Маргарет, станет марионеткой в её хрупких, но хватких руках. Кроме того, он отчётливо чувствовал, как, с каждым днём, всё более явственно и ощутимо назревает что-то тревожное и беспокойное.

О, если любишь ты меня,

Женись, не ведая сомненья,

Любовь не хочет ждать ни дня,

Она умрёт от промедленья 17 , -

торжественно продекламировала Маргарет, когда он воскресным утром вошёл в спальню, неся поднос с кофе и апельсиновым соком.

Вот оно, – вздохнул Марчелло, – назрело… Маргарет, я не так хорошо знаю средневековую английскую поэзию 17 … стихи замечательные, – отреагировал он, поставив поднос на столик у кровати, и отошёл к книжному шкафу. – Позволь и мне порекомендовать тебе роман одного американского автора, который только вышел в печать. Я приобрёл это специально для тебя.