Хельга Графф - Одноклассники

– Откуда ты знаешь?

– Примеры были, – продолжала горячиться Розалия. – Помню, вот Арнольд, – ударилась она в воспоминания, – мой восьмой муж, – потом задумалась: – Или девятый? Или восьмой? Вот ведь склероз проклятый, не помню уже, какой по счету…

– Как девятый? – я была ошарашена откровенностью подруги. – Сколько же раз ты была замужем? – раньше никогда этим у нее не интересовалась и вопросов на эту тему не задавала.

– Так… – начала она загибать пальцы, – ммм… да… Петр… Сергей… Михаил… – когда пальцы на руках закончились, я уже ждала, что она примется за пальцы на ногах, но Розалия закончила счет и, очень удивившись себе, сказала: – Выходит, Олежка одиннадцатый?!

Ни фига себе! Одиннадцатый!!!

– А они все… живы? Или ты Синяя Борода в юбке?

– Да живы, – засмеялась она, – правда, частично мною ограблены, но для их же пользы. Теперь должны активно работать, а значит, будут дольше жить.

«Однако железная логика у этой неунывающей «разбойницы с большой дороги»», – с уважением подумала я.

– Слушай, а что я хотела рассказать? Вот вечно сбиваешь меня с мысли! Какая разница, сколько мужей, главное – опыт бесценный! Вспомнила, – радостно засмеялась она, – так вот, Арнольд, да, точно девятый, точно, – убедила себя Розалия, – тоже клюнул на дешевую, но сердитую, младше себя на двадцать пять лет. Так она этого лоха голым оставила, он теперь в коммуналке обретается! Этой «саранче» ведь наши деды на хрен не нужны, дай только что-нибудь отжать! Только лишь материальные желания. А у меня, знаешь, интересно так получается. Через каждые три года амплуа мужей чередуются: то бабник, то рогоносец! Я ведь тоже человек творческий и терпеть не могу рутину, – тут же оправдала она себя.

– Значит, через три года опять Олегу начнешь изменять?

– По теории вероятности должен он, не дай бог, конечно! Вот мой десятый муж Джабраил…

– Кто?

– Джабраил. Ну… он восточный человек и ему хотелось установить здесь свои мусульманские порядки, чтобы я, как корова, валялась на лужайке своего дома, уминая сладости и не имея возможности выйти за территорию, а по ночам доставляла бы ему настоящее блаженство, радуя танцем живота. Да-да, не удивляйся, они прямо помешаны на этом! Даже заставил меня записаться в кружок, чтобы я научилась виртуозно исполнять этот дурацкий танец. Кроме того, хотел завести гарем и взять еще трех жен, им это по закону разрешено, – охотно пояснила она мне, мусульманке, наши обычаи, – но, к счастью, я встретила Олежку и влюбилась!

– Олег – отличный дядька! – подтвердила я. – И долгожителем, наверное, будет! У него же еще бабушка и мать живы!

– Вот в этом-то и проблема, – грустно сказала Роза. – Матери – восемьдесят, а бабке – почти сто, но шустрая, как электровеник. Помнишь, букет невесты поймала? Это она молодость вспомнила, в волейбол с подружками играла в двадцатых годах прошлого столетия, навыки еще не забылись! Правда, и проблемка имеется – зубы периодически теряет. Говорю ей: «Алевтина Ромуальдовна…

– Между прочим, Лехину пассию тоже Алевтиной зовут, бывают же такие совпадения! – перебила я Розку.

– …приклеивайте челюсти, а то если выроните, сломаются!», а она мне: «Ничего, если сломаются, новые мне сделаешь, ты же богатая! Да за такого внучка, что я тебе подарила, ты должна меня не только зубами обеспечить, но и молодым мужем!» Вечно завернет зубы в салфетку, спрячет – и с концами! Они исчезают, как в Бермудском треугольнике. Теперь весь дом «зубастый»! Да, – засмеялась подруга, – замуж очень хочет. К гадалке даже ходила, а та предсказала: «Ждите, бабуся, жених не за горами, скоро явится. Этот год переломный – начало новой жизни!» Радости у нее было столько, сколько у нас смеху, да еще примета такая классная получилась, не каждая молодая девка букет поймает, а эта перечница умудрилась! Вот жду, когда столетний жених явится, только ей хочется не старше шестидесяти, но уж тут как получится. Главное – чтобы детишек не настрогали! И будет у меня тогда «дом пенсионеров».

Я рассмеялась. Розка молодец, знает, как поднять настроение! Хоть мне и не хотелось встречаться не только с новой подружкой Алешки, но и с ним самим, я согласилась.

– Ладно! Сходим, наберемся «положительных» эмоций.

– Вот это по-нашему! Эх, повеселимся! – и вдруг серьезно спросила: – А как с Ванюшей? Возьмешь его?

– Не знаю, Розочка, не знаю пока… Их у меня и так много. Еще надо Таню и Марту привести в порядок и морально, и физически, только… этот мальчишка… даже снится. Есть еще пару дней подумать, но мне кажется, что уехать без него я уже вряд ли смогу.

Розалия помолчала и неожиданно попросила:

– Олечка, отдай его мне, пожалуйста! Родить я уже не смогу, но хочу, чтобы у Игорька был братик. Вдвоем им будет намного веселее и интереснее, все-таки погодки, пусть растут вместе. Я прошу, умоляю тебя, пожалуйста! – с отчаянной мольбой посмотрела на меня.

Что я могла ответить? Я была счастлива, что этим ребятишкам досталась такая прекрасная мать, как Розалия, а братья… братья – это на всю жизнь!

– Конечно, моя дорогая! Это абсолютно верное решение. Я так рада за тебя, а еще больше за пацанов!

Она коснулась моей руки.

– Спасибо, моя золотая! Как хорошо, что ты у меня есть!

– И ты у меня! Кстати, завтра зайдем с малышами в магазин, хорошо? Надо купить для ребят все самое необходимое. И сходим в мастерскую при кладбище, закажем памятник Еве.

Но в ответ я услышала лишь мощный храп: подружка уже блуждала в царстве Морфея. Мне вспомнилась история, приключившаяся с нами в Германии. У Розалии, видимо, были проблемы с дыханием, и если бы организовали конкурс храпа, то она, несомненно, завоевала бы главный приз. Мы возвращались из Нюрнберга, и получилось так, что нам достались разные места, но в одном вагоне скоростного поезда. Крайне уставшие, мы еще выпили по бокалу пива, после чего моментально отключились. Не успела я закрыть глаза, как услышала родной Розкин храп, буквально сотрясающий стены поезда! Наши попутчики переполошились. Находящиеся подальше никак не могли понять, что же такое происходит, приняв ужасающие звуки за начинающийся апокалипсис, а те, что вынуждены были сидеть рядом с беспокойным источником, даже и не думали приблизиться к ней, чтобы разбудить, наверное, размышляя о том, что если тетка так храпит, то драться она умеет еще лучше, поэтому, зажав уши руками, сидели тихо, затаившись на своих местах. Пришлось мне идти к Розке и будить ее.

– Розалия, не спи! Ты всех немцев перепугала, они в панике!

Розка посмотрела на меня мутным, бессмысленным, сонным взглядом и, едва ворочая языком, произнесла:

– Так им и надо, мщу за наших!

Встряхнув подругу еще раз, я отправилась восвояси, но когда до моего места оставалось всего ничего, вновь вздрогнула от мощного Розкиного храпа. Пришлось срочно вернуться. Так продолжалось довольно долго! Я, как кретинка, бегала туда и обратно, не в силах ни разбудить храпушку, ни сесть в свое кресло и отдохнуть. Когда в сотый раз все повторилось, плюнула и осталась на месте, пытаясь покемарить. Немцы пребывали в диком отчаянии! Они не в состоянии были ехать целых два часа в такой кошмарной обстановке и один за другим стали покидать вагон со страшно храпящей теткой. В конце концов, к моменту прибытия поезда в наш город в вагоне оставались только трое: Розка, я и один дядечка в сильном подпитии, очевидно, как и мы, русский, поскольку немцы никогда так не напиваются. Он находился почти в невменяемом состоянии, и все происходящее было ему вообще по барабану. Вот и представьте себе, если уж мы, русские, своим храпом можем разогнать европейцев, то уж точно мы – нация НЕПОБЕДИМАЯ!