Надежда Нелидова - Свекруха

Мы узнали её с новой стороны ещё больше, когда с непривычки и с холода все нечаянно набрались. И поминки (да простит нас Елена Аркадьевна) сменили минорную тональность на истерично-весёлую.

Эванджелина рассказывала, как выживала в девяностые. Тогда её звали просто Эвочка, она сновала как челнок, между Турцией и Россией. Надрывалась, таская неподъёмные грязные, рваные баулы. Однажды ей предложили перевезти маленькие мешочки. Сказали: с чудодейственным травяным порошком, для целителя и мага. Вознаграждение равнялось годовому доходу Эвочки.

Два туго набитых тяжёленьких пластиковых мешочка формой были длинные и узкие, как колбаски. Наивная Эвочка не понимала, почему их нужно провозить тайно, в своём теле. И лишь когда благополучно пересекла таможню и от знающих людей узнала, что было в мешочках… И сколько бы за тот целебный порошок, по совокупности, огребла…

Эванджелина приподняла каштановую гриву, показала стильную седую прядь:

– Видите? Как мелом мазнули, с той поры никакая краска не берёт.

Дробышко интересовало, получила ли Эванджелина обещанную сумму.

– Да что вы! Заплатили какие-то копейки. Мол, если налажу конвейер – тогда полноправно войду в долю. Пригрозили, что пикну кому – это будет мой последний «пик». Зато, девочки, – она мечтательно закатила глаза, – какие непередаваемые ощущения, какой бесценный, малоизвестный в те годы сексуальный опыт я приобрела, перевозя в себе те мешочки-колбаски… Две колбаски одновременно. Совместила приятное с полезным.

Мы тупо переглянулись. Первой неуверенно хихикнула Эльза. Потом дошло до Дробышко. Потом грянули хохотом мы все. Эванджелина наивно смотрела на нас, хлопая ресницами, как примерная школьница: дескать, что смешного-то?! Но снова у Эванджелины – или нам показалось? – блеснули влагой глаза.

Жизнь научила меня разбираться в людях. Я вижу: Эванджелина настоящая .

С этого дня она частенько коротает с нами время в «Папуасском счастье». Мы рассказываем Эванджелине всё-всё.

Про нефтяных старушек. Про Терентьевну, которой внук сломал руку, а она этой сломанной рукой отписала ему дом. Про подругу Дробышко, которая как только подарила племяннице квартиру, так и потонула в ванне. Хотя сердце имела завидное и давление 120 на 80 – хоть в космос отправляй. Про снегурочку Елену Аркадьевну. И даже – опустив глаза и тяжко вздыхая – про собственных свекровей и бумеранг.

Всё, всё у нас худо-бедно защищено законом. Дети-сироты, зэки, бомжи, даже бездомные собаки и кошки. Всё, кроме бесправной старости. Старость загнана в угол, как дряхлый волк, обложена красными флажками.

Мы не хотим покорно ждать немочи. Мы взбунтовались и, пока находимся в здравом уме и ясной памяти, желаем перевернуть ситуацию. Нас, на город пять отчаянных одиноких пенсионерок. Мы показываем Эванджелине план: сложную схему с зачёркнутыми кружочками, стрелочками.

Государственный дом престарелых? Не дай и не приведи Господи. Жирно-прежирно зачёркиваем сразу.

Вот пышно рекламировал себя частный проект «Тёплый кров». Его филиалы, как паутина, опутали всю страну. Мы им – квартиры в ренту, они нам – лечение и уход на дому, в родных стенах. После череды подозрительных старушечьих смертей проектом заинтересовалась прокуратура. Зачёркиваем.

Вот городские власти в бывшем детском садике решили устроить элитный приют для пожилых. Взамен собственных квартир: отдельные уютные комнатки с ванной, туалетом и кухонькой. Бесплатные лекарства. Круглосуточное дежурство внимательного медицинского персонала. Холл, где можно поболтать с соседями, садик, где можно гулять…

Кроме нашей «великолепной пятёрки», во всём городе желающих не нашлось. Кто-то испугался (а ну, и здесь заведётся улыбчивая медсестра-обаяшка со смертельным уколом?). Кому-то дома закатили грандиозную истерику дети. Сейчас в том детском садике с комфортом расположилось очередное чиновничье подразделение. Зачёркиваем.

Мы даже в женский монастырь ездили, беседовали с матушкой. Дескать, готовы отписать недвижимость монастырю – а за это за нами, когда занеможем, пускай ходят монашки-послушницы. Кроткие, терпеливые, стариковской грязи не погнушаются… Нам хорошо – и монастырь процветает.

Матушка замахала руками: только этого христовым невестам не хватало. Дрязги с роднёй, которая как мухи слетается на запах наследства… Судебные иски, психиатрические экспертизы, скандалы в газетах… Пробовали заключить ренту с одной старушкой, так до сих пор икается (матушка в неподдельном волнении перекрестилась). Нет, нет и нет. Вы нас в суетные мирские дела не впутывайте. Монастырь не для того создан, чтобы бизнесом заниматься, а замаливать грехи наши.

Зачёркиваем. Мы в тупике.

– Я же говорю. Один выход: чемодан-вокзал-Кавказ, – настаивает Вера.

Эванджелина с состраданием смотрит на нас. Она не знает, как нам помочь. Но при слове «Кавказ» задумалась – и вдруг вся встрепенулась, ахнула.

– А ведь это идея… Чем чёрт не шутит?! У меня в Магасе живёт подружка Фирдаус… Сегодня же спишусь с ней, закину удочки.

– Ага, – бубнит Дробышко. – Нужны мы им, как рыбе зонтик. Там, знаете, какие богачи живут? По телевизору показывают: сплошь каменные дома. Вокруг стены бетонные трёхметровые.

– И потом, они своих стариков уважают, – осторожно замечает Эльза. – А мы для них неверные. Больно надо им ходить за неприкаянными русскими старухами.

– Во-первых, и там есть бедные люди, которым лишняя копеечка не помешает. Во-вторых, всё это можно оформить цивилизованно, с двусторонним договором, с гарантией. Нотариально заверить. Послушайте, – приходит в неподдельный восторг Эванджелина, – да ведь это можно такой проект забабахать! Гранты выхлопотать под эгидой дружбы народов… Кавказ – всероссийская здравница для пенсионеров! И у них проблема самозанятости решится…

– Ни за что не поеду, – решительно упирается Вахрамеева. – Не хочу стариться на чужой земле, среди чужих людей… Лучше здесь подыхать.

– Но ведь правда, – не слушая её, зачарованно говорит Эльза. – Нам ведь дорогущих отелей не надо… Доброе отношение, скромная тёплая комнатка. Целительный высокогорный воздух, луга с лекарственными травами, чистейшая ледниковая вода. По праздникам молодое вино, шашлык из свежей, экологически чистой баранины…

– Давайте не будем делить мясо неубитого барашка, – просит Эванджелина. – Ещё ничего не известно. В ближайшее время постараюсь съездить к Фирдаус. Всё разведаю, разузнаю. А вы здесь держите за меня кулачки.

Две недели у нас не было занятий. И вот в трубке долгожданный прекрасный, мелодичный, торжествующий голос Эванджелины! Она вернулась и просит срочно обзвонить «великолепную пятёрку». Сбор в «Папуасском счастье».