Татьяна Герцик - Дорога к себе

Кто-то из врачей спросил:

– А где Петров?

Михаил ответил:

– У него ночью было несколько экстренных операций. Сейчас отсыпается. Может быть, к вечеру придет.

Почувствовав острое разочарование, Ольга отвернулась к окну. Да что это с ней? Она же прекрасно знает, что прошлое не вернешь. Так почему так болезненно трепещется сердце? Или она неосознанно ищет утешения после неудачной любви?

Через полтора часа в ординаторскую вошел утомленный Иван Ярославович и позвал ее домой. Она сразу вышла, обеспокоенно глядя на него. Он сокрушенно признал, не ожидая расспросов:

– Устал, устал, чего греха таить. Какое это утомительное дело – лечиться! Никакого здоровья не хватит! – Едва взглянув на нее, поинтересовался: – А вы что такая смурная, Олечка?

Ей пришлось признаться в свою очередь:

– Думаю о своей жизни, Иван Ярославович. Вернее, о сделанных ошибках.

– Совершенно бесполезное занятие! – В подтверждение своих слов он решительно рубанул рукой. – Ошибки нужно по возможности исправлять. А если они непоправимы, то думать о них бесполезно. Они от наших мыслей, как правило, не исчезают.

Он быстро прошел вперед. У дороги стояло несколько машин с шашечками на боках. Он взмахом руки подозвал одну из них. В салоне, привычно устроившись впереди, спросил у Оли:

– У вас никаких дел нет? Или, может быть, нужно какие-то покупки сделать? Вы говорите, не стесняйтесь. Я в домашнем хозяйстве ничего не смыслю, как-то не доводилось им заниматься.

Оля оптимистично заявила:

– Это не страшно, Иван Ярославович! Мы с Лизой вполне справимся! И заезжать никуда не надо, Светлана Ивановна перед отъездом накупила всего лет на сто вперед!

Приехав на дачу, Иван Ярославович снял охрану и отпер калитку. Идя впереди легкой, хотя и слегка прихрамывающей походкой, сказал:

– Нам повезло, что свою лохматую Эванжелину дочь забрала с собой. Она бы нам всем житья не дала.

Оля, к которой Жужа относилась хоть и с изрядной долей высокомерия, но все-таки дружелюбно, пожала плечами.

– Да мы с ней нормально ладили.

– Конечно, женщины всегда найдут общий язык. Женская солидарность, ее с чаши весов не скинешь.

Оля посмеялась. Светлана Ивановна права: Иван Ярославович человек веселый, но веселость его несколько язвительного свойства.

– Но шутки шутками, но что вы невеселая такая, Олечка? О чем вы так напряженно думаете?

Она и сама не смогла бы объяснить, отчего так пасмурно на душе. Развод она пережила, и снова печалиться по этому поводу глупо. Неужели она скучает по Виталию? Но это еще глупее. Решительно ответила, чтоб работодатель понял, что у нее есть право на личную жизнь:

– Да ничего особенного, Иван Ярославович. Просто нужно как-то устраиваться в жизни. Вот и обдумываю, что нужно сделать.

Он покивал каким-то своим тайным мыслям. Сев в свое излюбленное кресло на веранде, поинтересовался:

– А вы сегодня случайно Петрова не встречали? Я все его хочу о консультации попросить. Что-то ноги стали подводить, может, посоветует чего. Все-таки светило, как говорят.

Оля внимательно на него посмотрела. Но он растирал нывшее колено, и на нее внимания не обращал. Пришлось ответить правду, надеясь, что он ее хмурый вид с отсутствием на работе Виталия не свяжет:

– Его сегодня не было. У него отгул.

– Понятно. Мне бы не хотелось просить о содействии Александра Васильевича, но, похоже, придется. Вот только он уж очень приторный мужик. Услужливый чрезмерно.

Оля неожиданно сама для себя предложила:

– Если я завтра Виталия увижу, спрошу, сможет ли он вас посмотреть.

– Это было бы замечательно, Оленька. Как-то приятнее обходиться без начальственных указаний.

Она кивнула. Ей нарочито заботливый Александр Васильевич тоже не слишком импонировал.

– Вот и договорились. А сейчас, уж извините, пойду передохну. Возможно, вечером приедет Борис. Но он предварительно позвонит. Он без предупреждения не приезжает. Привычка выработалась за годы жизни здесь Олежки.

Он ушел, а Ольга подумала, как ей повезло, что не надо кормить ненасытного Олега. Вот уж была бы проблема так проблема!

Вечером позвонил Борис.

– Как там дед? Не скучает?

Услышав, что на скуку тот не жаловался, Борис уточнил:

– Дед никогда ни на что не жалуется. Старая гвардия не сдается. Но я все равно приеду. Хотя бы для того, чтобы не ужинать в одиночестве. Хотя к этому, признаюсь, мне не привыкать. Но вы на меня ничего не готовьте, я куплю еду по дороге.

Оля хотела было возразить, что для нее не составит никакого труда приготовить еще одну порцию, но он уже отключился.

Борис приехал ровно к семи, к тому времени, когда в этом доме было принято садиться ужинать. Оля давно заметила размеренный распорядок семьи Ивана Ярославовича. Его ли это заслуга или так было заведено испокон веку?

Как и обещал, Борис привез с собой еду. Разворачивая на кухне контейнеры, Оля поняла, что еда из дорогого ресторана. Борис ее догадку подтвердил:

– Да, это из итальянского ресторанчика неподалеку от моей работы. И не думайте, что я сам туда бегал. Это заслуга моей сверхрасторопной секретарши.

Ольга была наслышана от Светланы Ивановны об Ираиде, поэтому добавила:

– Вам с секретаршей повезло.

– Однозначно. Хоть в чем-то везет.

Оля с удивлением на него взглянула. В его голосе чувствовалась настоящая боль. Но он тут же справился с собой, и сказал уже обычным тоном:

– Дед как?

– Нормально. Как всегда.

Борис взял из ее руку поднос с едой и понес в столовую. Подхватив кипящий чайник, Оля пошла следом. В столовой за накрытым розоватой скатертью столом уже сидели Иван Ярославович с Лизой и о чем-то мирно беседовали. Олю всегда удивляла способность академика разговаривать с людьми разного возраста и социального положения так, будто они ему очень интересны. А, может, они ему и в самом деле интересны?

Вот и Лиза, приоткрыв от старания рот, внимательно слушала, что говорил ей Иван Ярославович. Прерывая их беседу, Борис торжественно возвестил:

– А вот и еда!

Иван Ярославович довольно кивнул.

– Замечательно! Но, мне кажется, мы вполне могли бы поужинать на кухне. И еду таскать не надо, и посуду грязную. Хлопот меньше, одним словом.

Оля удивилась.

– На кухне? А мне казалось, вы будете против.

– Что вы, что вы! Я никогда не возражал дочери, потому что это позволяло ей чувствовать себя, так сказать, востребованной. Но у вас же нет комплекса неполноценности?

У Оли был комплекс неполноценности, но несколько иного рода.

– Хорошо, в следующий раз будем есть на кухне, если хотите.

– Кухня у нас вполне цивильная, так что не вижу никаких причин, почему бы нам не использовать ее как столовую. Хотя бы на время отсутствия Светланы.