Анатолий Изотов - Верка

– Это резвились немецкие хлопчики. Они стреляли в меня из автоматов и даже пуляли мины. Там, – Русалка показывает на свой живот, – до сих пор сидят ржавые осколки, но мне это не мешает любить Петри и рожать от него здоровых детей. И ты родишь сыночка, только смотри, не простуди его, когда будешь возвращаться из тюрьмы! А купать его очень просто: заходишь вместе с ним в море и опускаешь в воду по самые ушки. Он быстро научится плавать и нырять, а коль полюбит воду, то и вода полюбит его и будет дарить ему свою силу…

– А что мне делать с Семеном? – спрашивает Верка.

– Уходи от него поскорее.

– Куда?

– Вон туда.

Верка поворачивает голову – из ее переполненной груди брызжет розовое молоко – и хочет спросить что-то еще, но просыпается и сожалеет, что ей не удалось увидеть то место, куда надо уходить. Она надеется, что Русалка расскажет ей об этом в следующем сне, и с тревогой и нетерпением ждет ночи.

Во вторую ночь Русалка появляется снова, однако молчит (почти как Семен) и с грустью смотрит на гору, откуда должен спуститься Петри. Верка вдруг понимает, что бронзовая фигура одинокой женщины с ребенком символизирует мать-одиночку, которой ей предстоит стать в ближайшем будущем, и догадывается, что Русалка ее сестра, нет, подруга по несчастью и даже больше: ее судьба…

Другой раз ей снится их воровская «малина» – как после удачного ограбления промтоварного склада Верка пришла на вечеринку в белой шубке и кружевных чулках. На нее смотрит Мишка Чернявый – единственный член их банды, который не боится соперничать с Семеном – причмокивает языком и говорит: «Ты самая красивая женщина на свете!» Верка знает, что это сущая правда, и хотя ей всего семнадцать лет, она уже давно ощутила силу своих женских чар. Ну кого могут оставить равнодушными ее белые кудри, черные брови и большие, словно блюдца, голубые глаза, сияющие ослепительными искрами? А как туга и соблазнительна ее грудь, как стройны и аккуратны сильные ноги!

Верка снимает шубку и садится за стол, между Мишкой и Семеном. Ей хочется соблазнить Мишку, – для этого не надо усилий, стоит лишь «не заметить», как его пальцы нежно гладят чулок на ее ноге и медленно скользят вверх. Но во сне у них ничего не получается (хотя в тот реальный вечер все вышло так, как хотела Верка, а их мимолетная любовь стоила Мишке свободы: ревнивый Семен почти открыто сдал его «легавым»).

Иногда она видит во сне Героя Советского Союза Василия Жукова, высокого улыбающегося добряка. Верка была влюблена в него в сорок восьмом году, когда их банда прочно закрепилась в Донецке. Василий занимал небольшой пост в горсовете и ходил на работу пешком через центральный сквер. Однажды Верка спешила по делам и почти натолкнулась на краснозвездную грудь. Она хотела сказать что-то дерзкое, но, подняв голову и увидев доброе лицо, скромно извинилась. На следующий день Верка специально пошла той же тропинкой и снова встретилась с добряком. Теперь у нее сладко замерло сердце, а он улыбнулся ей как старой знакомой, остановился, назвал свое имя и пригласил в лучший в городе ресторан. В то время страна еще баловала своих героев: им выдавались специальные продовольственные талоны, которые хорошо отоваривались в ресторанах, так что в тот вечер Верка погуляла на славу. А потом, тайком от Семена, она стала по ночам прибегать в холостяцкую квартиру Василия. Но Верке снились не их любовные приключения, а то, как они с капитаном Василием Жуковым и его батальоном форсировали Днепр. Во сне Днепр был очень похожим на Северский Донец, который протекал неподалеку. На его высоком берегу стояли немецкие танки и орудия и изо всех стволов вели огонь по штурмующему батальону. Снаряды свистели и шипели, вздымали песок и воду, разрывались рядом с лодками, осколки от их разрывов косили бойцов, те падали в воду, оставшиеся в живых гребли и стреляли, кричали «ура», матерились, выпрыгивали на берег и ползли по крутому откосу к вражеским окопам.

Верка шла впереди всех, рядом с Василием, он крепко сжимал ее руку и все время просил не поднимать голову, а сам стрелял из большого пулемета и улыбался. Потом Семен вручал им звезды Героев Советского Союза вместе с пухлыми пачками спецталонов…

Однако ярче всех Верке снился начальник милиции Коробков Владимир Петрович, которого она назвала Опером. Тогда ее подозревали в причастности к ограблению и убийству кассирши строительного управления. В кабинете, куда привели Верку на допрос, рядом с Опером сидел молоденький капитан. Он настолько точно охарактеризовал задержанную, что в первую минуту его выступления Верка даже испугалась: этот юнец знал о ней почти все. Но неведомым чувством она вдруг уловила во взгляде Опера тоску по настоящей любви и острое желание овладеть ею. Мимолетный страх в ее душе сменился озорным желанием подразнить кудрявого красавца-подполковника. И Верка начала свою игру.

Она отвела от своих преследователей глаза и стала грустно смотреть в окно. Тело ее вздрогнуло – это внутренние слезы подняли в ней скорбь о несправедливом задержании и заодно чуточку всколыхнули ее невинную грудь, а большие глаза стали наливаться реальными слезами, превращая голубые блюдца в море загадочной красоты. Через минуту Верка тихо рыдала и в скорби не обращала внимания на свою правую ногу, на которой чуть больше положенного приподнялась юбка и обнажилась полоска ослепительной кожи. Крупные локоны, свесившиеся на плечо, и обильные слезы, оставлявшие темные пятна на белоснежной блузке, плотно прилегающей к груди, придавали ее печальному облику сходство с кающейся Марией Магдалиной, которую хотелось и пожалеть, и крепко прижать к сердцу. Верка умела дразнить, но знала силу краткости, поэтому скоро опомнилась, поправила одежду, повернулась к своим обидчикам и с дрожью в голосе сказала, что готова понести наказание, хотя не знает за что.

Начальник милиции не был новичком: он, казалось, легко перешагнул через расставленные красавицей сети и повел допрос в соответствии с легендой капитана. Но Верка уже нащупала ключ к своей победе: подполковнику надо было дать повод встретиться с нею еще несколько раз. И она начала навешивать на себя мелкие проступки, уводить его в сторону признаниями в каких-то несуразных грехах, которые потребуют дополнительной проверки, и, значит, дополнительных допросов. А так как Верка была в курсе многих базарных краж, спекуляций, уличных разбоев, вскрытия погребов и ларьков и в лицо знала своих конкурентов, то ей ничего не стоило приписать себя к малонаказуемым делам, о которых было известно милиции, и подставить других под главное обвинение.