Мила Романова - «Аленка» шоколадка

Я встала с кровати. Мухаммед заворочался и сквозь сон спросил:

– Ты куда?

– Пить хочу, – ответила я.

На самом деле пить я не хотела. Я вышла в гостиную, взяла свою сумку и достала мой крестик.

Через несколько минут я расслабилась и успокоилась, однако, почувствовала, что хочу уйти. Я вернулась в спальню и, посмотрев на спящего Мухаммеда, вдруг подумала, что все происходящее, это как фильм. Встречи и расставания, любовные истории и переживания. А потом фильм заканчивается, мы выключаем телевизор и ложимся спать. Наступает утро… и мы забываем все, что видели вчера в кино.

Я наклонилась над кроватью:

– Мухаммед, – тихонько позвала.

Он заворочался и что-то промурлыкал в ответ, но глаз не открыл. Да, надо сказать, я не впервые сталкиваюсь с этим. Мой сын Тим тоже относился к «совам». Я посмотрела на часы: 6.15. Да, в такое время разбудить «сову» практически невозможно.

Для «очистки совести» я снова наклонилась над ним и сказала:

– Мухаммед, я ухожу. Там Женька в отеле одна. Она меня ждет. Ты как проснешься, позвони. Хорошо? – я тронула его за плечо.

– Ммммм… – услышала я в ответ.

– Ну ладно, – приняла я этот невнятный звук за одобрение, – потом созвонимся. Я пошла, – и, быстро собрав все свои вещи, я пошла к выходу. Из спальни не доносилось ни звука.

Женька встретила меня с загадочной улыбкой. Я сначала подумала, что она начнет расспрашивать меня обо всем, но она молчала.

Первой не выдержала я:

– Ей подруга, что случилось? У тебя взгляд как у Нифертити, а улыбка, как у Клеопатры…

– Да я тут… – Женька замялась, – я тут с мужчиной познакомилась вчера…

– Оооо… – протянула я, – это уже интересно! И как? Рассказывай!

Женька молча протянула мне руку. На руке было кольцо. Красивое серебряное кольцо с восточными узорами и огромным сапфиром посередине.

– Ты где это взяла? – я захлебнулась собственными словами.

– Мне его вчера подарили, – и Женька многозначительно «сделала глазки».

– Подарили? Но кто? Ну-ка подруга, давай, колись… И все подробненько рассказывай, а то не приведи Бог, вляпаешься куда-то. Что я Артуру скажу?

– А Артура это не касается! – вдруг обрезала Женька, – пусть дома сидит и свою жену-курицу блюдет!

– Так… кажись «началось в колхозе утро», – сказала я, прекрасно помня, как обычно начинались Женькины кризисы.

– И ничего не началось! – Женька продолжала быть резкой, – я что, не имею права на личную жизнь? Ты имеешь, а я нет? – и она вдруг заревела.

Я молча обняла Женьку за плечи и поцеловала в макушку. Я очень ее любила. И всегда принимала такой, какая она есть. Я не стала ничего говорить. А что тут скажешь? Я стояла рядом, гладила ее по спине и ждала, когда эмоциональная волна уляжется, и мы сможем нормально поговорить.

– Его зовут Мустафа, – вдруг сказала Женька, – у него ювелирная лавка в нашем отеле. Это на первом этаже, мы там с тобой никогда не ходили. Вчера, когда ты уехала с Мухаммедом, мне стало грустно, и я решила пройтись по отелю. Увидела эту лавку и зашла. Ты же знаешь, как я люблю всякие «цацки», – Женька мечтательно улыбнулась.

Да, я знала. В каждом городе, где бы мы не бывали: на экскурсии или в ашраме, Женька умудрялась найти ювелирную лавку и накупить целую кучу разных «цацок» из серебра с драгоценными камнями. Эта Женькина страсть была так заразительна, что я тоже обязательно что-то себе покупала. Хотя потом носила это редко.

– Так вот, – продолжала Женька, – я увидела на витрине это кольцо. Ты же знаешь, я давно хотела себе что-то такое, истинно восточное…

– Да, ты всегда хотела, – подтвердила я.

– Ну вот, я зашла и попросила примерить… – Женька замолчала. Лицо приобрело задумчивое выражение, а глаза стали мечтательными.

Я молчала. Я слишком хорошо знала свою Женьку. Говоря ее же словами, я видела, что она уже «влезла ногами в маргарин».

– Он… ну… он таким красивым оказался, – продолжала она.

– Он, это кто? – вернула я ее к действительности.

– Хозяин лавки… Мустафа. Он молод, конечно… Ему всего 33. Но он так красив… как Бог.

«Приехали», – подумала я, и тот час же вспомнила все, что раньше слышала о египетских любовных историях. И про гаремы, и про пропавших женщин, которые просто вышли погулять из отеля…

«А ты сама…», – продолжал мой внутренний голос, – «ты сама, куда и к кому приехала? Ты его знаешь, этого Мухаммеда? Странное знакомство, три месяца в скайпе и все тебе готово: любовь-морковь. Получите – распишитесь.

Где у тебя гарантия, что Мухаммед говорит правду?»

Я подавила внутреннее беспокойство усилием воли и продолжала слушать Женьку.

– Мы пили чай, – рассказывала она, – знаешь, чай каркаде, он тут какой-то очень особенный и вкусный. Потом Мустафа угощал меня халвой с орешками. Тоже вкусно… – и она мечтательно зажмурилась.

Я понимала, что в таком состоянии, в котором находилась сейчас моя подруга ей бы и горчица российская была похожа на мед.

– А кольцо, откуда взялось? Ты его купила? – спросила я.

– Ну да… Вернее нет. Я сережки купила и подвеску, – она полезла в сумку и достала разноцветный мешочек, расшитый бусинами, и протянула его мне.

В мешочке были такие же серебряные серьги с сапфирами и цепочка с подвеской. Все очень красивое. Настоящий восточный стиль.

– А кольцо… – Женька запнулась, – он мне его подарил. Сказал, что я красивая… И что он всегда мечтал встретить такую женщину.

– А… что было потом? – осторожно поинтересовалась я.

– Ничего не было. Он меня за руку подержал, потом руку мне поцеловал и сказал, что хотел бы со мной встретиться сегодня… вечером, – добавила она спустя.

– Нет! – категорично заявила я, – никуда ты не пойдешь! Это же опасно!

– Опасно? – удивилась Женька, – Мухаммед – это нормально, а Мустафа – опасно… Мира, где логика? – и она посмотрела на меня своим строгим докторским взглядом.

«А ведь она права», – пролетело у меня в голове. И чтобы разрядить обстановку я сказала:

– А, пойдем-ка, на завтрак. Ужас, как кушать хочется…

Мухаммед позвонил почти в полдень. Он сказал, что очень удивился, когда, проснувшись утром, не обнаружил меня рядом. Я ответила, смеясь, что мне жаль тратить прекрасный солнечный день на сон. Мне нужно море и солнце.

Он не стал возражать, а наоборот, вдруг начал извиняться и сообщил мне, что должен уехать на три дня. Какой-то срочный незапланированный рейс. Он особо не объяснял, а я не спрашивала. Но когда, наконец, разговор был окончен, я вдруг почувствовала огромное облегчение.

«Ура! Свобода!» – пронеслось в голове. И я с удвоенным энтузиазмом стала собираться на пляж.

А вечером Женька засобиралась на свидание. Меня она с собой не звала. И это было понятно и объяснимо.