Лариса Теплякова - Любовь как откровение

– Да Вениамин и не был тут ни разу, – негромко вставила Лиля.

– Он не был. Не успел. Ты от него сбежала. Зато были другие.

– Денис, прекрати, – вполголоса попросила Лиля. – Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви. Вся жизнь – это вечный отбор. Кастинг, если хочешь. Думаешь, твоя мать сразу нашла твоего папу…

– Не смей про мою мать!

– Ну да, она святая, я понимаю, иначе и быть не могло, – Лиля не удержалась от иронии. – Слушай, ты мне делаешь больно!

– Я бы вообще задушил тебя! – прошипел Денис и с силой швырнул Лилю на кровать. – Не морочь мне голову!

Лиля не ушиблась, она удачно свалилась на неубранные подушки и одеяла.

– Я и не знала, что ты такой вспыльчивый, – беззлобно сказала она и даже попыталась улыбнуться. Ей совсем не хотелось ссориться.

Денис ничего не ответил. Он схватил будильник и метнул его прямо в зеркало напротив кровати. От удара мгновенно появились трещины, посыпались первые мелкие осколки, а будильник упал камнем и задел вазочку, которая тут же разбилась. Денис вылетел в коридор и вскоре хлопнул входной дверью.

Лиля не стала его догонять и звонить ему по мобильному телефону: такая нервозная поспешность была ей не свойственна. Истеричные игры её никогда не увлекали. Она удобнее устроилась на кровати и пролежала добрых полчаса, глядя на расколотое зеркало.

Лиля не ощущала ни раздражения, ни злости, она испытывала тупую досаду. Так случилось, что в те осенние дни не было у неё никого ближе этого парня. Она всегда понимала, что их отношения бесперспективны, и она первая отпустила бы его в другую, большую жизнь, но не в тот момент и не таким образом.

Она сожалела, что разоткровенничалась. Ей показалось, что градус взаимного понимания уже достаточно высок, но обнаружилась разность температур. Денис был не готов к такой взрослой интимной исповеди, к подобному душевному стриптизу. Его шокировал её весёлый цинизм. Он чистый и прямолинейный паренёк. Он почти ангел, а она грешница, у которой всё и всегда нетрадиционно. Нет, он как юный языческий бог. Дэнька красивый, сильный, смелый, и ему ещё будут поклоняться другие женщины, и будут испытывать благодарность за его мужские умения. Но самый первый свой опыт плотской любви он получил с Лилей, и никогда уже не сможет забыть этих дней, этой квартиры, и её горячее, ловкое тело.

Вдруг непривычно закололо где-то в правом боку, в подреберье. Лиля усмехнулась. У нормальных людей от огорчений душа болит, сердце давит, а у неё возникли какие-то странные покалывания. Однако надо было подниматься и наводить порядок, собирать осколки и облагораживать комнату.

Уборка заняла часа два, и всё это время боль в правом боку не прекращалась. Лиля не знала, что предпринять. Она искупалась и прилегла.

Лиля давно жила одна и даже любила своё одиночество. Ей легко давалось общение с людьми, она без труда заводила романы, и праздников ей хватало с лихвой. Она не скучала, а отдыхала от суеты, оставаясь в одиночестве. Однако тот октябрьский вечер ей очень хотелось провести рядом с близким, понимающим человеком.

Надвигался ноябрь, всё больше хмурилось небо, погода неуклонно портилась. Страну лихорадил кризис, и вот-вот прогнозировали вспышку экзотического гриппа… Всё вкупе удручало, и только вечера с Дэном избавляли от осенней хандры. Они балансировали на одной волне, и вдруг волна изменилась, вздыбилась. Лиля сама устроила шторм. Да, она сделала неверный ход, позволила себе слабость, но разве так тяжело воспринять её такой, какая она есть? Она и её пороки – единое целое. И ведь любят не только правильных и хороших, любят всяких…

Кто вообще любил её больше всех? Конечно, мама!

– Ты у меня особенная девочка! – часто говорила она маленькой дочери, но так и не успела пояснить, что же имела в виду.

Мама очень рано умерла. У неё обнаружили стремительно прогрессирующую опухоль мозга.

– Ты очень красивая девочка, – льстил ей папа.

Но он почти исчез из жизни Лили после смерти мамы. Папа очень скоро снова женился, родил ещё двоих симпатичных детей, которых, впрочем, тоже оставил спустя десять лет.

Воспитывала Лилю бабушка, мать отца. Энергичная, жизнелюбивая женщина имела непростую, извилистую судьбу, полную тайн и противоречий. Дедушка Лили был её третьим мужем, и моложе супруги по возрасту. У бабушки была какая-то своя, иная, отдельная бурная история, и даже в той прошлой жизни, до дедушки, остались двое детей. Она виделась с ними, поддерживала их, но всю свою душу и опыт вложила именно в Лилю. Бабушка родила троих детей от разных мужчин, но ближе всех ей стала младшая внучка.

Родня со стороны матери жила в другом городе. Лиля бывала у них летом, но всегда с радостью возвращалась обратно в Москву. Даже в детстве жизнь в провинции казалась ей тусклой.

Весёлая добрая бабушка тоже недолго задержалась на этом свете. Лиля осталась с дедушкой в шестнадцать лет. Иногда приезжал отец, привозил небольшие подарки, но его редкие появления ничего не меняли в мировоззрении девочки. Она не скучала без папы, и вообще уже привыкла, что никто не задерживается подле неё длительное время. Все куда-то уходят, исчезают – по своей воле или по велению рока.

Квартиру в престижном районе Аэропорт ей оставил дедушка. Он же помог поступить в театральный институт – в ГИТИС. Дед был полковником КГБ, и имел некоторый вес, связи и необходимую информацию. Он исполнял волю бабушки, нанимал внучке хороших репетиторов, располагающих нужными сведениями. Конкурс в ГИТИС всегда был огромным, но, как и в любом сложном процессе, в правильном преодолении экзаменационных испытаний имелись свои тонкости, которые знали только посвящённые. Ещё весной, задолго до вступительных экзаменов, в ГИТИСе проводился открытый творческий конкурс, и удачное участие в нём зачитывалось: начислялись баллы, которые суммировались летом. На первом прослушивании, когда все абитуриенты с волнением читали басни Крылова, Лиля опять выделилась. Она декламировала строки малоизвестного автора. Её внешность, азарт, раскованность, блеск глаз и знакомства дедушки помогли попасть в число счастливчиков. С тех пор Лиля навсегда усвоила, что неординарные, непривычные вещи и поступки приковывают людское внимание.

В театральном ВУЗе особый стиль существования. Все дьявольски талантливы и креативны. Все влюблены: в себя, в профессию, в однокашников, в блистательных преподавателей. Все счастливы и от переизбытка эмоций, того и гляди, по стенам пойдут.

А стены заведения в Малом Кисловском переулке помнили звёзд экрана и театра ещё юнцами. Везунчики – выпускники прошлых лет – вселяли оптимизм всем остальным. Преподаватели приветствовали творческую инициативу питомцев. ГИТИС всегда жил под девизом «ребёнка пеленать вредно». Эти слова произнёс прославленный Немирович-Данченко, когда вёл драматические классы. Он полагал, что студентов нельзя сковывать правилами и требованиями. С годами его реплика окрылилась, и ощущение свободы сводило с ума не одно поколение. Все чувства на пределе, все 24 часа в сутки. Всё казалось возможным, и требовалось чуть-чуть постараться.