Ольга Рем - Планы Преисподней (Ад)

– Тишина, суд начинается. – И в зале наступила тишина. – Итак, ты – грешная душа под номером 666, признаёшь себя виновной. – А душа не могла ничего ответить, так как онемел язык.

– Не молчи, а отвечай, – громко произнёс судья.

– Я не знаю, наверное, виновен, – ответила душа Никиты.

В зале снова поднялся гул от споров, и кто-то выкрикнул:

– Да что тут обсуждать, мы и так знаем, что он наш и не зря ему в очереди дали номер 666.

– Да вам бы все души утащить к себе, в ад, вы ненасытное отродье, – вступился кто-то с правой стороны.

– Да, парень всех при жизни доставал своими делами и поступками, от него родители в итоге отвернулись, он сдох, как собака, а ещё на нём все грехи, которые существуют на земле, так что он наш, – сказали с левой стороны.

Такие выкрики были раз за разом, причём, не смолкали ни на минуту, а судья молча сидел и наблюдал за всем происходящим. Кто-то жалел душу, а кто-то нет, так всё запуталось, что душа уже не понимала, кто за неё, а кто против. И через какое-то время судья вдруг застучал молотком, которые часто лежат перед судьями в земных судах.

– Тихо, – закричал судья. И в зале настала тишина. – Я вас выслушал, а теперь вы должны послушать меня, – продолжил судья. – Итак, мой приговор так ов. – В зале наступила мёртвая тишина, только были слышны шаги за дверью. – Я считаю, – произнёс судья. – что душа под номером 666 «ВИНОВНА».

И левая сторона заликовала. Это была для них ещё одна победа в борьбе за душу. К душе подошёл тот же проводник, что привёл её с земли, и вывел через ещё одну дверь, только перед ней уже никто не стоял, и двери открылись автоматически.

Душа Никиты и проводник шли по тёмному коридору, который вёл вниз всё глубже и глубже. И когда они спустились совсем на дно земли, то вновь пошли по длинному коридору, в котором горели тусклые факелы, а когда вышли в большой зал, где было больше факелов и много ответвлений, из которых доносились крики о помощи, Мурмур повернулся к душе Никиты и произнёс:

– Наш отец пока не хочет тебя видеть, и тебе придётся посидеть в камере до того, как отец надумает тебя увидеть.

– А зачем я ему? И кто ваш отец?

– Ты чего, совсем не читал библию? – спросил проводник.

– Ну, только когда был маленький, а потом как-то не доводилось её читать, – ответила душа Никиты.

– Ах, ну да, ты же у нас самая чёрная душонка на свете, и откуда тебе знать нашего отца, – ответил проводник, а после продолжил: – Нашего отца зовут Люцифер, а вы его часто называете Сатана.

– Значит, это всё правда, что существуют ад и рай? И что суд божий есть, – сказала душа Никиты.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Мурмур. И продолжил: – Я знал, что ты черна аж до ужаса, но, что ты неуч? Это перебор, тебя только что вывели из суда, где решили, что ты ВИНОВЕН. А сейчас мы с тобой в аду, тут нет чертей и огромной сковороды, здесь есть только куча демонов со своей иерархией и наш отец, – сказал проводник.

– И что, он тоже будет меня судить или пытки назначит, – спросила душа.

– Но это мне не известно, отец сам решает, что делать с душами, и мы ему не указ, – сказал проводник.

Душа не заметила, как весь разговор они просто стояли в огромном зале, где Люцифер выносит свои приговоры и где очень много кресел, стоящих в огромных рядах, а у самой длинной стены стоял огромный трон в виде костей и был весь чёрного цвета. В общем, жуткое зрелище, пол зала был каменным. Стены были выложены булыжниками, на стенах крепились факелы, а под потолком пара окон.

– Ну, хватит трепаться, пошли, время идёт, мне нужно работать, – сказал проводник.

– А что, в день много душ, – спросила душа Никиты. – По разному, смотря сколько душ судить будут, – ответил проводник. Пройдя по тёмному коридору, дойдя до открытой двери, проводник повернулся к душе и сказал:

– Входи, это теперь твои апартаменты, пока отец не решит, что с тобой делать, а там видно будет, – сказал Мурмур.

– А какие наказания примерно он выносит, – спросила душа Никиты, входя в свою камеру.

– Наказания бывают разными, в зависимости от его настроения и смотря на то, что сможет пройти душа, то есть готова ли душа прислуживать ему вечно, всё будет зависеть от тебя, – закрывая двери, сказал проводник.

– Я готов вечно ему служить, – прокричала душа Никиты и продолжила, – я его не подведу, будь уверен, я готов на всё.

– Ага, мы это увидим, как ты выполнишь своё обещание, – cказал Мурмур почти самому себе, так как уже далеко ушёл от камеры, где заточил душу Никиты. Когда душа Никиты осталась одна, ей стало немного страшно. Сама камера была жуткой, грязной и сырой, у стены стояла каменная лежанка, и больше ничего в камере не было, ну, не считая окна, которое совсем не светило. Было сразу понятно, где ты находишься, ведь на земные камеры она совсем не была похожа, и тюрьма была совсем иная, чем на земле, и всё другое. По ходу весь тот мир, который был на земле, рухнул, и надо было как-то выкручиваться и остаться на плаву.

Пока душа Никиты размышляла о том, что его ждёт, и о том, что он сделал за свою короткую жизнь, и что ему это никогда не исправить, и вообще, сколько времени прошло и что это всё значит, или это просто сон, и сейчас он проснётся, а рядом все его родные, и ему не придётся делать никаких выборов. Вдруг душа Никиты услышала чей-то голос, зовущий в темноте.

– Эй, напротив, подойди к двери, – сказал кто-то. Душе Никите не хотелось никуда идти и поэтому она сидела на месте. – Эй, напротив, ты чего, оглох, подойди к двери, нужно поболтать, – сказал кто-то.

Душа Никиты поднялась очень медленно и побрела к двери. Посмотрела в дверное небольшое окошечко, в коридоре никого не было, лишь тусклый свет от факелов.

– Эй, ты здесь, я слышал твои шаги, – сказал кто-то из другой камеры.

– Да, я здесь, – ответила душа Никиты.

– Слушай, как тебя зовут, меня – Максим Спиридонов из Оренбурга. А ты кто? – спросил его кто-то.

– Я – Никита, тоже с Оренбурга. – И между камерами наступила тишина, вдруг душу Никиты как осенило, что это его друг детства, который жил там же, где и его родители, только в соседнем подъезде, и который умер три года назад из-за пьяной драки у себя дома, когда родителей не было дома. – Макс, – закричала душа Никиты, а после продолжила, – ты же умер?

– Да, верно, но, если ты здесь, значит, ты тоже мёртв? – сказала душа Макса.

– Да, это так, я толком ничего не помню, помню с предками поругался и то, что меня сильно корёжило, а после увидел себя со стороны и весь цирк, который тебе, наверное, известен, – ответила душа Никиты.

– Да, тебе досталось, но зато здесь намного сложней, чем наверху, поверь, – ответила душа Макса.

– А что, ты уже три года здесь сидишь и ничего с тобой не делают? – спросила душа Никиты. – С чего ты это взял, ты же меня сейчас не видишь, а вот если я ближе подойду. – И когда душа Максима подошла к двери так близко, что можно было её хоть немного разглядеть, душа Никиты, когда её увидел, то отшатнулся на несколько шагов назад. Душа вся была изуродована, на лице сплошные кровоподтёки, которые безостановочно кровоточили. – Это хорошо, что ты не видишь всего остального – жуткое месиво, – сказала душа Максима.