Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни

Когда люди узнали, что их улице снова грозит переименование, они вышли на Гужевую площадь и потребовали новую власть не делать этого. В пику им возникло движение ревнителей старого, дореволюционного названия. Столько лет прошло, а люди в душе вынашивали желание вернуть имена православных святых. Новая власть никого слушать не стала и, не разбираясь, кто за кого, всех под одно разогнала с помощью полиции и водомётов. В том и заключалось отличие демократии от всякого рода авторитаризма, что она не расстреливала народ, а поступала вполне гуманно – разгоняла его с помощью дубинок и резиновых пуль. К тому же негласно было решено никаких поэтов и писателей, воспевающих жизнь бедноты и сочувствующих бедноте, не допускать ни к государственным дотациям для издания их книг, ни к средствам массовой информации, чтобы впредь не появлялись на очищенном от бедноты Олимпе любимцы из народа. Возникли новые слова: секвестрирование, люстрация, сегрегация, угрожающий смысл которых был скрыт за этим лексическим камуфляжем, не будоражащим сознание народа.

Новое наименование было дано и городскому Совету. Помог вездесущий Юстиниан, который сказал, что лучше всего подходит название, какое было в Риме при императоре Юстиниане. Тогда высший орган власти назывался Высокочтимый Выпендрион. Новая власть пришла не совсем законно, поэтому старалась быстрее перевести Старую Качель на рельсы рыночной экономики, не церемонясь ни с голосами народа, ни с выбором названий новых институтов власти. Юстиниану доверяли, и новое название без всякой проверки на историческую достоверность было утверждено единогласно. Следующее решение было вынесено уже новосозданным Высокочтимым Выпендрионом, и указ этот был связан с названием улицы Демьяна Бедного. Постановили, что отныне она будет носить такое узнаваемое название и противниками, и сторонниками переименования. Вот так в рамках политической респектабельности возникла в центре Старой Качели компромиссная улица Козьмы и Демьяна Бедного.

Как прекрасны были те, кого ждал и не дождался, как притягательны были их завитушки волос, их ещё называли «завлекалки»; как наивны были мы в своих ожиданиях – вот-вот должно было произойти чудо, и мечта сбудется, но так всё устроено, что между желанием и осуществлением желания пролегает целая пропасть, которая должна наполняться бесконечными ожиданиями, волнениями, терзаниями души, расставаниями, ревностью, преодолением робости, провалами и новыми надеждами на лучшее. Когда всё это пройдено, когда позади все, казалось бы, самые худшие дни и месяцы, когда были проглочены самые горькие пилюли печалей и теперь только осталось вкушать мёд поцелуев и делать смешные глупости для общего веселья, то именно тут и приходит первый тайный знак, дающий понять, что цена ожиданий не совсем адекватна приобретённому счастью. Вот если бы всё внезапно, и всё сразу! Впрочем, и дающееся сразу тоже вскоре может показаться слишком простым и доступным. И нет гарантий, что подобный подход не приведёт к обесцениванию чувств. Дай человеку одно и вдоволь, а ему тут же надо нос воротить и другого чего-то хотеть. Поэтому даже сама мысль о каких-то там невероятных желаниях должна пресекаться на корню – всё равно человек существо ненасытное, и незачем ему губы раскатывать на всё и вся. Мало того, что он убивается по своим желаниям, готов покончить с собой из-за чего-то несостоявшегося, он ещё к тому же и форменная свинья. Да, да, не стоит удивляться этому. Ведь случись так, что этому негоднику повезло, и он добился искомого, и что же вы предполагаете? Да вскорости же он и думать забудет о том предмете, к которому так беззаветно рвалась его душа. Мыслишки-то у него подлыми становятся; дескать, и зачем мне всё это нужно было, чего добивался, стремился к чему? Зря только время и силы угробил, а результат – пшик один.

Так нечего и баловать его. Незачем потрафлять его безудержным запросам, его безмерным объятьям, его беспардонной всеядности и всепоглощаемости. «Где справедливость?» – спросит тот, кому и одну даму не удалось увлечь так, чтобы он с полной уверенностью мог сказать: она моя! А кому-то они даются с лёгкостью невероятной. И не просто какие-то там, а истинные красавицы, каких поискать! Ну, где, спрашивается, справедливость, если одному – столько, а стольким – лишь то, что осталось от одного!?

После того, как девушки со смехом и взвизгиваниями разобрались, где их лифчики, колготки и прочее, обильно разбросанное по всей смычкинской квартире, они принялись прихорашиваться, готовить завтрак и будить своих новоявленных кавалеров. Теперь небольшая, но уютная квартира Владлена стала филиалом кафе «На золотом крыльце», из местечка Лозанна. Девушки со вкусом сервировали стол всем тем, что нашлось у запасливого Смычкина. К тому же, ещё с вечера купленные ветчина, балык и копчёные бараньи рёбрышки не были съедены. Так что пир нашёл своё продолжение и утром. Хотя день был будничный, и кое-кому надо было спешить на работу.

Парни стали прослушивать старую магнитофонную плёнку. Классические образцы джаза сменялись мелодичными ариями из опер. В конце зазвучала незнакомая песня: – А это пою я, – сказал Смычкин.

– Слышу, что не Карузо, – усмехнулся гость.

– Гарик, что думаешь про семь чудес света?

– Думаю, что это культурологический анахронизм. Сам посуди, что для нас, людей, живущих в 21 веке, какие-то колоссы на глиняных ногах? Да и где они теперь Сады Семирамиды? Кто их видел?

– Э-э, нет, Сады Семирамиды прошу не обижать, я их видел!..

– Во сне что ли?

– Да нет же, наяву!

– Ты знаешь, Владлен, у нас в Чите был один врун, равного которому на всём белом свете не сыскать…

– Клянусь тебе, эти Сады я сам видел! Правда, гулять по ним нам, бедным простолюдинам, не полагалось. В Древнем Вавилоне порядки были строгие. Чуть что провинился, секли на площади только так!..

– Слушай, а с Фараоном Рамзесом ты случайно не встречался?

– С Рамзесом не встречался, а вот с Александром Македонским состоял в дружбе. Однажды, когда мы приехали в Синоп, он меня позвал с собой показать местное чудо.

– Какое чудо? Синопскую бухту?

– Да нет, он привёл меня к большой бочке из-под вина и сказал:

«сейчас из неё забавный тип вылезет, только не удивляйся его странным манерам» и постучал кулаком о стенку бочки. И действительно, из бочки высунулся обросший волосами старец и что-то пробубнил с недовольным видом. Это был Диоген.

– Да ладно врать-то! Не солидно для человека такого уровня прикалываться…

– Не хочешь верить, не надо! Мне-то что? Убеждать кого-то в своей правоте – дело безнадёжное. Гераклит мне говорил:

«Если бы люди получили всё, что они хотят, они от этого не стали бы счастливее».