Александр Полюхов - Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса

– Ерунда! Пошумит на тебя и согласится. Сумеешь мирно разрулить ситуацию, будет благодарен. ОЧЕНЬ! – Больной повысил голос – вышло плохо. – Лидер в душе мечтает о преемнике, умеющем соблюсти демократические приличия, создать устойчивый баланс сил в стране. Кстати, тушку из Мавзолея можно под шумок закопать по-тихому.

– Его давняя мечта. Значит «плюс» на «минус»…

– Даст: минус два!

Игорь наклонился приобнять боевого товарища, хотел пообещать, что скоро заедет, но сдержался. Не стал врать тому, кто всё понимает, кто ничего уже не ждет кроме смерти. Шел к машине и утешал себя: «Старику должно быть приятно хоть советом поддержать безопасность Родины, за которую целую жизнь боролся». Когда ворота закрылись, Матвей уже вновь погрузился в забытье.

Оба знали, зачем она здесь, что должно произойти между ними. Еще не понимали, как и когда, хотя уверенность крепла по мере общения – пусть пока формального, с каждым прикосновением друг к другу. Собственно, касалась только женщина, по-врачебному профессионально и четко, но уже по-личному мягко и душевно. Медосмотр важен для пациента, для доктора, для партии большевиков, для народа, наконец. И ещё для возобновления той пока не физической связи, что раньше возникла у Мавзолея. Почему мужчина оказался там и упал в обморок, почему женщина попала туда же и помогла ему прийти в себя? Наверное, кто-то смог бы ответить, однако вряд ли всезнайка в состоянии сказать, отчего возникло взаимное влечение. Понятны сопутствующие факторы: одиночество, феромоны, либидо и прочее бла-бла-бла. А заморочилась Мария именно на Владимира, не на другого пациента. И он запал на неё, а не на обольстительную горничную, что в коротком халатике по пять раз на дню многозначительно стучится в апартаменты: «Вам заправить кровать? Больше ничего не желаете?».

Уже поздно, а никто не осмеливается произнести нужные слова. Наконец, Вождь, некогда сумевший повести за собой миллионы, набрался храбрости, встал из кресла и произнес: «Пойдем». И пошли они, и легли рядом, и была у них любовь. Минула ночь, утро встретили вместе и больше уже не расставались надолго, только по необходимости. Первая пришла за завтраком: «Товарищ Дю едет, расчетное время прибытия – через 23 минуты». ГлавБольшевик ждать не заставил, ворвался в ванную, где пришелец из прошлого чистил зубы, и не обратил ни малейшего внимание на врачиху, что инструктировала новичка, как пользоваться электрощеткой.

– Владимир Ильич! – взял с места в карьер. – Необходимо сейчас же прибыть в столицу и встретиться с членами ЦК.

– Ж-з-ж, – повизгивал прогрессивный гаджет борьбы с кариесом.

– Складывается аховая ситуация! Правые переходят в наступление! Нужны агрессивные контрмеры!

– А я, ж-з-ж, причем? – белые от пасты губы частично победили звук электрощетки.

– В городе появился Керенский. Народ в смятении, партийцы дезориентированы.

– Александр Федорович? – от удивления вождь вспомнил про кнопку «вкл/выкл», и гаджет умолк.

– Собственной персоной! – до Дюбенина дошло, что визави не в курсе. – Наши люди в госбезопасности сообщают, что тамошние начальники в смятении. Даже Президент! Вы должны помочь сплотить антилиберальный фронт.

– Что скажешь, Машенька? – Ильич оглянулся на подругу.

– В стране и так бед хватает, а тут еще эта, – неопределенно пробормотала та. – Опять же август скоро, а в августе обычно случается какой-нибудь трындец.

– В смысле кризис, – ГлавБольшевик поспешил перевести сленговое просторечье на русский политический.

– Я никогда не уклонялся от борьбы за революционные идеалы, – вождь утерся полотенцем с монограммой Агрохолдинга. – Если стране вновь нужен Ленин, то я к вашим услугам, товарищ Дю. Но Мария поедет со мной, мне что-то не здоровится.

По пути Владимир внимательно слушал пояснения о текущем моменте, сильно окрашенные личным мнением собеседника. Временами смотрел в окно на проплывавшие за ним виллы и дворцы российских нуворишей, пытаясь абстрагироваться от эмоционального Дюбенина и сформировать собственное отношение к новостям. Невероятно, чтобы и Керенский попал в XXI век и включился в политические процессы. Хотя такое ведь случилось сто лет назад, когда из заштатного Симбирска сразу два молодых человека вступили в схватку за будущее России. У обоих отцы трудились на ниве просвещения – Керенский-старший служил директором гимназии, Ульянов-старший был его начальником, возглавляя все учебные заведения губернии. И – возможно ли такое в современных условиях? – Керенский-старший поставил Володе единственную «четверку» в аттестат с отличием – по логике, но затем, после казни старшего брата гимназиста, лично добивался, чтобы Володю таки приняли в университет. И вот теперь Керенский-младший, свергнутый Лениным с поста премьер-министра, явился взять реванш? «Не выйдет, империалистический прихвостень! Не дам истории повториться ни в виде трагедии, ни в виде фарса!» Кулаки сами собой сжались, доктор опытным взглядом сразу определила: «Готовится к бою».

– Хорошая у вас машина, – начал издалека вождь Октябрьской революции. – Какой марки?

– «БМВ», Владимир Ильич, «семерка», бронированная по второму классу, – гордо ответил ГлавБольшевик, – как одному из руководителей Думы положено, из президентского гаража.

– Бронированная – это хорошо. Такая не помешала бы во время покушения на заводе Михельсона, когда эсерка Каплан всадила две пули в меня. Я-то на открытом «роллс-ройсе» ездил, из царского гаража.

– Знаю-знаю, сейчас авто хранится в вашем музее в Горках Ленинских. Кстати, о положении в стране: экономический кризис, обнищание масс, а компания «Роллс-Ройс» продала рекордное количество машин в России. Мультимиллионеры жируют, расхватывают лимузины, как горячие пирожки.

– Неужели? Экий моветон! Буржуа обнаглели, надо бы их к ногтю, – вскипел Ильич.

– И то правда, – без энтузиазма прокомментировал Дюбенин, осознав, что «ум, честь и совесть» надо отрихтовать, подогнав под современные стандарты политкорректности.

Марии досталось пассажирское сидение спереди, без массажёра и телевизора. Она боялась оглянуться назад, на слух старалась уловить, как там Володечка. Непонятно, что от него добивается красномордый здоровяк, чьи подручные столь популярно объяснили, чего от неё ждет партия. «Береги вождя и не лезь в политические дела», – рекомендовал Вальяжный, а Спортивный недобро ухмыльнулся. Только они сильно ошиблись: Володя успел – о, интернет! – вникнуть в постреволюционную трагедию России, в свою личную драму, когда соратники-однопартийцы, устранив больного лидера, устроили свару. И как над интеллектуалами – философами и экономистами – возвысился Сталин, числившийся всего лишь секретарем ВКП(б). Теперь по-иному пойдут партийные игры: мордатый – Ильичу не ровня. Хотя также многие думали про Сталина, мол, туповат и простоват. А гляди, что наворотил усатый зверь!