Александр Полюхов - Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса

Копию, конечно, оригинал-то гэбисты оставили себе. Только ни Лидия, ни Александр, по приезду на квартиру бурно занявшись любовью, того не ведали. Зато ведал консул в Петербурге, от того его посланец – датчанин – прямо в ту минуту дежурил в машине рядышком с московской квартирой будущего распорядителя триллионов ЖКХ. В бардачке лежал пакет с пятью пачками по 100 купюр с портретом Бенджамина Франклина – максимальная сумму, которую можно потратить на обратный выкуп расписки у Лидии. Журналист не собирался отдавать так много, планируя скорее попугать, чем подкупить воровку. Ждал час с лишком, пока не подкатил «мерс» с Маршак, забравшей Керенского на партийный форум. Посланец из прошлого или его точная копия обнаглел и «краев не знал», как гласил московский жаргон. Санкт-Петербургский консул США велел добыть расписку, хотя Нильс не представлял, как в реальности ее использовать для компрометации. Не опубликуют же американцы ТАКОЕ в прессе? Оперативная логика подсказывала, что нет. Скорее «фирма» опасается, что это сделает ГБ, если заполучит документ. От того он и встретил Лидин рейс из Питера, чтобы перехватить. Но, увы, в аэропорт ее приехал встречать сам Керенский. Ну, ничего, сейчас тот смылся, и телка выйдет – перышки почистить или что, не усидит в четырех стенах, вернувшись в столицу.

Рассуждал Нильс логично, только оперативный горизонт новичка узковат, чтобы вообразить, какие еще силы задействованы. Через две авто сзади стояла неприметная тачка с оперативниками разведки КНР. Их московский босс, ему единственному (не считая сотрудников «АБЦ», давших направленную «утечку») ведомым способом, выяснил, что женщина (имя и фото забиты в смартфоны наблюдателей) располагает рукописным документом, представляющим большую ценность в рамках мирового распространения марксизма с китайским лицом. « Основная ответственность руководства определяет главные противоречия в каждой точке исторического процесса и вырабатывает центральные линии ее решения », – московский резидент наизусть помнил постановление Политбюро ЦК КПК, требующее помогать росту авторитета Ленина и устранению его конкурентов. В данном случае главное противоречие Ульянов имел с Керенским, а центральная линия его решения проходило через девушку, что сей секунд выходила из дома на Ленивке. Краешком линия задевала датского гея, что отирался поблизости, но это – его проблема. Мог бы и в ином месте обретаться, Москва – большая.

Разочарованные патриоты, например, собрались в фабричном клубе на съезд большевиков. Хотя «Национальный центр изучения общественного мнения» относил их одновременно и к парламентской оппозиции, и к протестному электорату, партия отнюдь не бросалась «грудью на амбразуру», избегая критики в адрес Президента. Зато остальным властным структурам доставалось по полной. Дюбенин выступил с разгромной речью, не оставив камня на камне от экономической и социальной политики правительства. Зал традиционно кипел негодованием и гудел от скуки. Но вот на трибуну взошел свежий оратор – Ильич. Его речь ждали с особым трепетом в преддверие парламентских выборов, на которых рассчитывали существенно увеличить фракцию в Думе. Глаза следили за каждым шагом Вождя – не качнется ли от болезни, уши ловили каждое слово – не пропала ли картавость. Философских и идеологических откровений не ждали, люди собрались в основном конкретные, без словесной шелухи в головах.

«Товарищи, страна переживает исторический момент! «Левый поворот», о котором столько говорено, вот-вот станет реальностью. Но только в том случае, если мы – партия в целом и каждый партиец в отдельности – сможем повести народ за собой, – после приветственной овации начал Ленин. – А потому начать поворот надо с себя, с нас. И начать немедленно, не завтра, а прямо сейчас. Следует решительно искоренить буржуазные замашки и коррупционную заразу в наших рядах, избавиться от мздоимцев и жуликов разных мастей».

Делегаты затихли, как мыши в храме, заслышавшие грозный глас настоятеля. Напомнив о марксистских заповедях и перечислив смертные грехи, Ульянов, следуя христианской традиции, решил привести пример из жизни. Каждому понятный и от того вопиющий случай антипартийного поведения Завотделом идеологии и пропаганды. Сценическое искусство требовало присутствия не только Преступника, сидевшего в президиуме, но и Жертвы – Айтишницы. И она взошла по ступеням, потупив взор, и заклеймила греховодника, поведав о гнусном замысле соблазнения Вождя, о MINI Cooper , о своем корыстном искушении и бескорыстном раскаянии. Слеза сбежала по щеке, за ней вторая и третья, а язык (теперь уже без шарика пирсинга) сплетал паутину, из которой Завотделом не выбраться. Соседи по президиуму физически отодвинулись от злоумышленника, тем самым дистанцируясь политически. Потом показания давал Вальяжный, сухо, оперативно-грамотным языком. Про вербовку секс-шпионок, воровство партийных денег, создание тайных офшоров, покупку дорогих иномарок. Картина сложилась неприглядная, тишина стояла тотальная.

Желающих высказаться в поддержку Завотделом не нашлось, зато образовалась очередь из ораторов, спешивших осудить давно известные и вновь вскрытые пороки. Правдорубы, по чистому стечению обстоятельств, представляли главным образом ту массу большевиков, что ограничена в доступе к кормушке и желает отодвинуть от нее присосавшихся. Партийные бонзы замерли в ужасе: авторитет Олимпа поколеблен, известный небожитель низвергнут, другие под вопросом. Делать нечего – партийная дисциплина должна быть восстановлена, без потерь не обойтись. Дюбенин обменялся взглядами с Кораблевым, тот согласно приподнял брови. Оставалось похвалить Героя, пожалеть Жертву и поразить молнией Преступника. Драматургии устаревшая, почти древнегреческая, а в самый раз – публику проймет.

Сейчас надо вывести влиятельных делегатов из шока, дать им надежду на обновление и прощение. Конечно, потом к ним придет удивление: «Как такое возможно?». Сомнение: «Неужели замешан сам Завотделом?». Страх: «Вдруг и меня заклеймит?». Облегчение: «Про мои делишки не сказал!» Обреченность: «Ильич организует ЧК!». В данный момент важно локализовать процесс, кинуть кость Ленину и паче с ним, не допустить широкой дискуссии по проблеме и принятия принципиальных решений. А Завотделом? А что Завотделом? Был этот, будет другой. Сохранить контроль над партией – вот задача. Не допустить разгула страстей перед выборами, свести дело к банальному разоблачению отступника, причем разоблачению публичному, по инициативе большевистского руководства. Широко дать историю в СМИ, чтобы избиратели осознали, как истинные марксисты серьезно борются с нечистью. Сколь товарищ Дю честен и принципиален в данном вопросе: не стал заметать пыль под ковер даже перед самыми выборами.