Владимир Шали - Вечные деревья исчезающего сада-2 (сборник)

Майданек —
Косы моих любимых —
Пепел моих любимых —
С которыми я разминулся
В трёх десятилетиях —
Там сгорели мои дети —
Дети неистребимые —
Что вечными были на свете —
Но встретились у ворот крематория
С газом – огнём и смертью —
Там – верно – и я – задохнувшийся в теле матери —
Плачу внутриутробным воем —
Но меня не достают сапоги карателей —
Которые бьют по животу женщины смертным боем —
Майданек —
Слёзы моих любимых —
Тени моих любимых —
Шесть миллионов убитых —
Бедные дети Земли —
Был я от вас вдали —
Или – может быть —
Я сидел у ворот —
И читал надпись – и не мог разобрать —
Я был никто —
Ни этот и не тот —
Шорох от одежды – идущих умирать —

Над Киевомградом возникли тревожные тени —
У Бабьего Яра я слышу их мёртвое пенье —
Над жизнью – над смертью —
Из ночи до самой зари —
Из прошлого в будущее
Яром идут косари —
Весь день косари
По оврагу гуляют и косят —
На донышке яра
Ножи свои острые носят —
Дремуче – угрюмо с похмелья бормочут слова —
– Расти – вырастай —
всё равно тебя срежем – трава —
Но гдето под вечер
Усталых любовников пара
Сольётся в кровавых деревьях
Зелёного яра —
Над полем убийства
Их вечная вера жива —
Молчат косари —
Из под ног вырастает трава —

Ломая ограды и своды тюрьмы —
Аккорды Бетховена входят в умы —
Играя лучами то света – то тьмы —
То солнцем – то тенью становимся мы —
То снами – то явью —
То жизнью – то смертью —
То новью – то старью —
То кругом – то вертью —
Охранник воды набирает ведро —
И в дверь каземата тревожно стучится —
И нам предлагает бездонно напиться —
И мы выпиваем и зло – и добро —
Но эта отрава не станет концом —
То мир материален – то снова духовен —
С лохматою гривой и львиным лицом
Запутался в ржавых решётках Бетховен —

Бутафорский вокзал в Биркенау —
Нарисовано всё по лекалу —
Баня – Касса – Дежурный буфет —
Только жизни в ногах моих нет —
Предлагают раздеться – помыться —
Верю вывеске – Хочется выть —
Но в пресыщенном взгляде убийцы —
– Вам налево – А значит не жить —
Вам налево – налево – налево —
Слово длится в молекулах – я —
Но толпа – это голая дева
В крематорий ползёт – как змея —
Тает Родина – кто я – не знаю —
Я безвременна – я замолчу —
Бутафорский вокзал в Биркенау —
Я уехать обратно хочу —
Я хочу жить в иллюзии слова
Европейских пяти языков —
Но горит под ногами основа —
Бутафория мёртвых шагов —
Стану полькой – еврейкой и немкой
В час конца со звездой и крестом
И летящей крупицею мелкой
По перрону и вечным хвостом
Голой очереди в крематорий —
Бутафорский вокзал – я твоя —
Самый лживый из всех территорий —
Слово длится в молекулах – я —
Баня – Касса – Вокзал – Мы кричали —
Пропадая в нацистском огне —
Верно – было лишь слово в начале —
И останется слово во мне —

Убийство неизвестных лиц —
Не больше – чем убийство птиц —
Стреляй – потом вези в жаровню —
И среди этих верениц
Я человека не запомню —
Конкретность жертвы – это страх —
В знакомого направив выстрел —
Ты станешь винтиком в часах —
Сломавшим механизм убийства —
И я бегу от этих глаз —
От этих лиц – и тем свирепей
Их заволакивает газ
И обезличивает пепел —
Но ктото всё же крикнул – Ганс —
И ты пришла – реальность злая —
Пусть крик его в ночи угас —
Он знал меня – и я узнаю
Его – через него – себя —
Себя – которого не вижу —
Я этот голос ненавижу —
Откуда он пришёл – скорбя —
И кто же это крикнул – Ганс —
Мужчина – женщина – ребёнок —
Для миллиона перепонок
Такая музыка – конец —
Да – сотней золотых коронок
Мне в уши впился тот подлец —
Но кто же это крикнул – Ганс —
Пред уходом – перед смертью —
Перед последней круговертью —
Проглатывая серый газ —
Он истину возмездья спас —
И я себя увидел с плетью —
А может – крикнул он не мне —
А Гансу – что сгорел в огне —

Какое счастье – нет души —
Нет разума – есть только ноги —
Весь мир в ногах – Они в тревоге
Вдоль главной лагерной дороги
Переползают – слово вши —
Они спасают лишь себя
На перекличке у барака —
Но в них порой рычит собака —
По человечеству скорбя —
Лишь ноги чувствуют побег
И муки переносят стойко —
Над ними мёртвая надстройка —
Уничижённый человек —
Нельзя мне думать о ногах —
Быть может – этим их обижу —
Они лишь думают – я – вижу —
Они лишь чувствуют врага —
Шаги и глухи – и тупы —
И я страшусь – они в обиде —
Я знаю – две мои стопы
Мой торс убогий ненавидят —
Я и молюсь – я им клянусь —
Что силы все из сердца выжму —
Как странно ног своих боюсь
И лютой злобой ненавижу —
Они страшны – когда стучат —
Созвучьем повторяя стражу —
Они бегут – когда кричат —
Они танцуют – как прикажут —
Ну вот и всё – Я жил как мог —
Мне новый день навстречу вышел
И крикнул с пулемётных вышек —
– Ты потому лишь только выжил —
Что душу отделил от ног —

Каскадами – ударами фонтанов —
Мельканием качелей расписных —
Фигурами танцующих титанов
И зеленью пробившейся весны —
Ступенями на лестнице высокой —
Деревьями – видавшими Петра —
Историей – и близкой – и далёкой —
Повеяли Балтийские ветра —
Повеяли – поверили – запели
И завертели нас и понесли
Туда – где в брызгах вспененной метели
Герои обнажённые росли —
Повеяли – поверили – позвали —
Туда – где водопады и сады —
Молчание отечества взорвали
Живым раскрепощением воды —
Повеяли – поведали любовью —
Что завтра неразрывно от вчера —
Что честь отчизны, вымытая кровью
Бесспорно начинается с Петра —
Сначала канавы – заборы —
А после каналы – соборы —
На теле сплошные занозы —
А в деле сплошные заносы —
Быть может – с того он неистов —
С того на лице перекосы —
Он в руки громадные втиснул
Топор да неистово свистнул —
И начал рубить до утра
Дрова возле града Петра —
А там – в Петергофе и Стрельне
Великий вставал корабел
И в пламенном взоре Растрелли
Он жгучим огнём восковел —
И руки его восковые
До самых небес восходили —
Топор его в небе летал —
Круша колокольный металл —
Но время его уходило —
Как стая испуганных ос —
И в тело губительной силой
Вливался расплавленный воск —
Он весь восковел – и Россия
Казалась ему восковой —
Лишь сердце с бессмертною силой
Гремело – как марш войсковой —