Далия Трускиновская - Мы, домовые

Вихорь словно бы не заметил, что подхваченный им домовой не кружит по спирали, взбираясь все выше, а замер на одном месте и вроде даже спускается. Он преследовал некую незримую добычу, на которую нацелилось его ставшее овальным око, а Якушка оказался вне пылевого столба и тут же грохнулся оземь. Хорошо хоть, пришел на ноги и повалился набок, да и высоты оставалось вдвое меньше изначальной.

Без единого слова благодарности он быстро пополз к Акимке и, мимо него, к спасительному забору. Когда Акимка добрался до товарища, Якушка уже сидел, прислонившимсь к опорному столбику и держась за сердце.

На сей предмет запасливый Тимофей Игнатьевич снабдил разведчиков валидолом. Хотел было и валерьянки дать, но тащить ее в пузырьке – морока.

– А баба-то права, он на охоту выходит, – сказал Акимка, следя за метаниями вихря. – Что это он там углядел? Крысу?

– Не, он крыс и мышей не ловит. Или с голодухи ему уже и мышь – лакомство? – предположил, очухавшись, Якушка и тоже пристроился наблюдать.

– Думаешь, он добычу жрет?

– А вот сейчас увидим.

– Что же он того Ермолая Гаврилыча не слопал?

– Мы его спугнули.

– Да? – Акимке это показалось странным. Логически рассуждая, если вихорь голоден, то для него два-три домовых всяко полезнее, чем один…

– Поймал! – крикнул Якушка и стал отвязываться.

– Спятил? – Акимка схватил товарища в охапку.

– Пусти! Нужно же побежать, разглядеть…

– Отсюда разглядишь! – в Акимкином голосе вдруг прорезалась та самая брюзгливость Евсея Карповича, которой щедро были приправлены все его поучения разведчикам. – А то вдругорядь тебя подхватит.

– Ой! Что же он это творит?!

Темное пятно, каким представлялась издали добыча вихря, поднялось совсем высоко, к овальному оку. И резко, со скоростью, превышающей скорость обычного падения, понеслось к земле. Не долетев, было подхвачено и вознесено выше крыши соседнего дома. Опять кинуто вниз. И опять подхвачено, закручено, в четыре витка поднято уже до верхушки березы – той самой, надо полагать, на которой спаслась кошка.

– Оно визжит!.. – вдруг заявил Акимка.

– Врешь…

– Прислушайся.

И точно – визжало. Сколько хватало дыхания. А потом, набрав воздуха, – опять.

– Это не крыса, – вдруг охрипнув, сказал Якушка. – Это самая Таисья Федотовна, помнишь, говорила, что в деревне еще кто-то из домовых остался?

– Она говорила, что все собрались уходить…

– Собрались! А ушли?

– Ахти мне…

Получалось, что буйный вихорь тешится с домовым. А как его теперь спасать? Именно про это Евсей Карпович ничего и не сказал.

Якушка, еще не отвязавшийся от забора, выбежал на середину улицы, схватил камушек и запустил в серый столб.

– На тебе! Получай!

Столб замер, с него посыпалась грязная мелочь – листья, трухлявые окурки, комочки глины, обрывки не пойми чего. Овальное око развернулось и опять сделалось круглым. Якушка запустил другой камушек, целясь в это самое око. Не достал – вихорь стоял слишком далеко, ди и глаз был высоковато. Качнувшись, вихорь пошел на рассвирепевшего Якушку.

Акимка меж тем отвязался и на четвереньках спешил вдоль забора. Он сообразил, что нужно сделать.

Шагах в сорока от того месте, где была намертво привязана Якушкина веревка, он захлестнул и закрепил другую, не менее длинную, и обвязался свободным концом. Когда Вихорь, кренясь и мотаясь поперек всей улицы, двинулся к Якушке, не теряя при этом прежней добычи, Акимка подбежал к товарищу и крепко его облапил. Теперь обе веревки и забор составили треугольник. Ни вправо, ни влево вихорь уже не мог унести разведчиков, разве что поднять вверх, и то – не слишком высоко.

Не понимая этой тонкости, вихорь пробовал было поиграть странной парочкой. Но лапы у домовых цепкие. Когда домовой для чего-то перекидывается котом, ему незачем отращивать когти – своих хватает. Они у него не втяжные, как у кота, и не такие длинные, однако в беде весьма пригождаются. Вот Якушка с Акимкой, потеряв от волнения остатки разума, друг в дружку и вцепились. Навеки.

Даже когда вихрю надоело их дергать и он откачнулся в сторону, а разведчики свалились на мягкую траву, они все никак не могли расцепиться. Причем Якушка видел только спасительный забор, зато Акимка узрел кое-что любопытное.

Вихорь встал, как будто озадаченный. Уже не вращался, а просто замер, будто его сфотографировали. Полетели наземь последние бумажки и шелушинки, полетело и чмокнуло землю темное пятно – хорошо хоть, с невеликой высоты. А вихорь стал худеть, словно бы его пыльная плоть принялась осыпаться. Наверху обрисовалось нечто полукруглое – голова не голова, хрен ее знает, тем более, что пронзительное око было гораздо ее ниже. Обрисовались на миг плечи. А потом все это рухнуло на дорогу и размелось в стороны.

Осталось лежать только то темное пятно, в котором разведчики издали признали домового.

– Яков Поликарпыч, вставай. Хватит меня тискать, я тебе не баба, – сказал Акимка.

– Сам ты, Аким Варлаамович, меня непутем лапаешь, – огрызнулся Якушка. – Давай, прибери когтищи-то!

– Сам прибери! Поворотись, убоище!

– А ты с меня сползи! Ишь, разлегся! Вот женят тебя – тогда на бабу и громоздись!

Кряхтя и переругиваясь, разведчики поднялись с земли. Направились было к неподвижной жертве вихря, да веревки не пустили. Пришлось самому смелому, Якушке, отвязываться. И то – крепко держался за конец веревки, которую намотал себе на пояс Акимка, пока полз к жертве.

– Ахти мне! Силуян Лукич! Ты, что ли?

Но автозаправочный не ответил. Глаза его была закрыты, хотя дыхание различалось явственно. То ли с перепугу, то ли от удара он потерял сознание.

Владелец лавочки голодным не сидел и раскормился изрядно. Поняв, то в одиночку тянуть такую тушу – умаешься, Якушка захлестнул его под мышки веревкой, и потом уже вдвоем с Акимкой отволок к забору.

Как ни звали, как ни шлепали по мохнатым щекам, серая шерстка на которых почему-то отдавала рыжизной, как это иногда случается с котами, – автозаправочный только дышал. И ничего более.

– Что же теперь делать-то? – спросил Акимка.

– И чего он сюда поплелся? – возмущенно взвизгнул Якушка. – Чего он тут позабыл?

– Может, вспомнил что-то важное и нас нагнать хотел?

– Ага, как же!

Якушка понимал, что автозаправочный потащился за ними следом из каких-то хитрых побуждений, но и предположить не мог, что Силуяну Лукичу померещился клад.

Однако не бросать же было старого ловчилу беспомощным под забором. И полечить бы его не мешало… а как?…

– Помнишь, Таисья Федотовна толковала, что тут еще семейство домовых оставалось? – снова припомнил Якушка.

– Так ушли, поди…

– А если не ушли?

– А как их искать прикажешь?