Алексей Буцайло - Мастер по нечести

– Плохо, очень плохо! – Арсентий перебросил деревянный меч из правой руки в левую, подошел к бочке, ковшом зачерпнул студеную воду и продолжил, уже напившись. – Движетесь оба, как старики древние. А должны быть быстрыми и легкими, как молния. Как ветер. Как сокол во время броска. Иначе всегда будете проигрывать.

– Дядька Арсентий, мы же стараемся. – Гриня, один из худощавых пятнадцатилетних близнецов, поднялся на ноги и подал руку второму. Но брат отмахнулся, встал сам.

– Тут мало одного старания. Опять я один вас обоих играючи положил.

– Так у тебя и опыта намного больше, дядька Арсентий, – пробубнил Федька.

– Не только в опыте дело, – ответил послушник, глядя на них столь сурово, что веснушчатые лица пареньков покрылись стыдливым румянцем. – Вы как дикие звери – бросаетесь вперед, стараетесь меня достать как можно быстрее. А потом замедляетесь, теряетесь. А надо наоборот: сперва головой подумать, нужный миг выждать, а когда противник защиту ослабил, уже рубить. Еще раз начали!

Близнецы, направив в грудь послушника учебные мечи и осторожно переставляя ноги, подкрадывались с двух сторон, выжидая нужный миг, чтобы ударить. Сам же Арсентий стоял, опустив меч, с невозмутимым выражением лица, и только по глазам можно было понять, насколько он сейчас собран.

– Бей, Федька! – Гриня, как обычно, не выдержал первым, прыгнул вперед, целя в шею наставнику. И Федька, перед этим предусмотрительно зашедший за спину послушнику, тут же последовал за братом.

Им уже казалось, что они достигли цели, но в последний миг Арсентий мягко присел, так что мечи близнецов просвистели там, где только что была его голова. И сразу же, не выпрямляясь, крутанулся на пятках, сильным ударом подсек Федьку под коленями так, что у того ноги враз подломились, и он опять завалился на траву. Послушник же быстро развернулся в сторону второго брата, целясь тому в спину – как и всегда, Гришка при ударе все тело вложил в замах и не сразу смог развернуться. Но в этот раз он все-таки учел прошлые ошибки, успел нырнуть под меч наставника. Но когда попробовал ударить Арсентия в ответ, тот быстрым движением по дуге перехватил меч ученика около крестовины, крутанул свой и шлепнул по левому уху так, что у бойкого близнеца загудело в голове. Самым позорным образом Гриня завалился на землю рядом с братом.

– Плохо! Очень плохо! Зачем я на вас столько времени трачу? Гриня!

– Да, наставник? – прищурился тот, держась ладонью за ухо.

– Сколько раз повторять! Меч – это не оглобля и даже не топор. Не надо им замахиваться со всей дури, пытаться меня на две части развалить. Из-за этого не успеваешь ничего сделать, если я в ответ иду. Федька! Почувствуй наконец клинок, он должен стать частью тебя.

– Суров ты, Арсентий, суров! – К занимающейся на монастырском дворе троице подошел отец Варсонофий. – Вот что, дай-ка мальчишкам передохнуть. Посиди со мной, поговори.

– Нечего им отдыхать, еще не наработались. – Брат Арсентий нахмурил брови. – Мечи положили, взяли цепи, крутим до моего возвращения. И не лагодничать [18] Лагодничать – лениться. , я смотрю за вами!

Настоящими цепями, впрочем, он им пока не доверял работать, вместо них братья использовали длинные веревки с большими круглыми узлами на концах. Так и учиться можно, и себя не покалечат. Минуту спустя близнецы сосредоточенно орудовали веревками, пуская их петлями на разной высоте, резко останавливая и сразу же закручивая в другую сторону так быстро, что воздух вокруг них гудел.

– О чем поговорить хотел, отче? – спросил Арсентий, присаживаясь рядом с настоятелем их монастыря на лавку возле стены. Отец Варсонофий какое-то время молчал, глядя на увлеченно занимающихся близнецов.

– Что думаешь, будет из них толк?

– Пока не знаю. С оружием неплохо обращаться стали – год-другой, и сносными бойцами станут, а то и хорошими. Против людей я с ними смело выйду. Против нечисти – не уверен.

– С таким наставником, как ты, не могут не стать хорошими.

– Не знаю, правильно ли мы с тобой поступаем. – Арсентий забрал ладонью рыжую бороду. – Незачем им тут, погубим, как многих других погубили. Им бы в дружинные лучше податься.

– А что, у дружинных меньше шансов погибнуть?

– И в дружине могут сгинуть в любой день, это да, – согласился послушник. – Но все-таки лучше от меча погибнуть, чем от когтей волколюда или клыков упыря. Да и при княжьем дворе они хоть жизнь успеют попробовать, не то что в монастырских стенах.

– Сам-то не боишься клыков и когтей. – Настоятель потыкал посохом в землю перед собой.

– Я – другое дело.

– И в чем же разница?

– А в том, что у них вся жизнь впереди. А у меня все в прошлом.

Некоторое время оба молчали, наблюдая за занятиями близнецов. Потом отец Варсонофий откашлялся.

– До сих пор себе смерть Родиона простить не можешь? Сколько лет уж прошло.

– Да сколько бы ни прошло! – Брови Арсентия опустились. – Если бы я тогда вовремя беду почуял да выехал на пару дней пораньше… Все бы иначе было.

– Ты тогда только-только на ноги встал после битвы с Лихом. Нет твоей вины в его гибели!

– Не надо, отче, не уговаривай. Все равно не прощу себе! – Послушник помолчал немного, а потом продолжил: – И мы так и не узнали, что такое важное он мне про князя сказать хотел, от чего предостеречь пытался. Куда в одиночку соваться нельзя? Откуда беды ждать?

Полосатый шмель размером с фалангу большого пальца покружил вокруг сидящих мужчин с басовитым жужжанием, потом опустился на лавку рядом с ними и затих, увлеченный своими делами.

– Пугаешь ты меня в последнее время, Арсентий.

– Вот как! И чем же?

– Сдается мне, что ты смерти ищешь.

– Так это не тайна, я ее давно ищу, – пожал плечами Арсентий. – Только не могу без борьбы, без боя сдаться.

– В последнее время ты особо рьяно голову в пекло суешь. К тому упырю, от которого этих вон спас, – настоятель показал на Гриню с Федькой, – зачем один полез? Не мог братьев дождаться?

– Пока я ждал бы, он не только их родителей, но и самих мальчишек зажрал. Некогда было особо раздумывать.

– Вот-вот, их учишь сперва думать, а потом делать. А сам?

– Отец Варсонофий, ты прямо говори, что думаешь. Я разве свое дело плохо знаю? Вроде как нет. Сам жив, парни живы, вурдалак мертв. Хоть и ненамного, но мир лучше стал.

– Дело ты свое хорошо знаешь, тут не поспоришь. Только вот в остальном… Пóстриг монашеский уже не думаешь принимать?

– А что это изменит? Ну принесу я еще несколько обетов – как мне это в бою поможет?

– Веру твою укрепит. И заступничество божье даст. Молитвы каждый день читаешь?

– Все, как и положено – молитвы читаю, на службы хожу, когда тут, а не в дороге.