Софи Авдюхина - Драконья волынь

– Гамаюн! – Маргарита уставилась на крылатую статую, чьи сверкающие глаза немедленно устремили свой взор на черноволосую колдунью.

Полина ничего не ответила. Арсений и Аленка тоже молчали – все заметно нервничали перед посещением обители самого древнего волшебного Росеника.

Неожиданно лязгнули тяжелые засовы, и створки ворот распахнулись сами собой. Из тьмы, царившей за бронзовой оградой, никто не вышел навстречу гостям, лишь через несколько секунд начали загораться желтые огоньки: они висели в воздухе над белоснежной дорожкой, ведущей к дому среди могучих дубов. Путники вошли, и ворота с протяжным воем закрылись.

Где-то невдалеке стали слышны звуки музыки и шум голосов.

Особняк Муромцев был огромным и по своим размерам мог сравниться с Белой Усадьбой. Он походил на сказочный терем со множеством крыш-луковок, резных балконов и россыпями цветных стекол в больших окнах нижнего этажа. Из этих окон лился золотистый свет, на величественном крыльце ослепительно горели огромные кристаллы-световики.

Возле крыльца тут и там высились ледяные статуи, изображавшие птиц с человеческими головами.

– И снова Гамаюн. Везде они, – сказала Маргарита.

– Пришли! – раздался восторженный крик Анисьи где-то за массивной входной дверью, которая тут же распахнулась, выпустив белокурую колдунью из богато украшенного холла.

Анисья перелетела через ступеньки крыльца и бросилась в объятия подруг. Она была хороша как никогда. Вечерний зимний ветер развевал ее чудесные кудри. Хлопья снега, превратившиеся на морозе в стаи крошечных льдинок, искрились на ее волосах и придавали лицу сказочное сияние. Платье, которое сшили специально для бала, невозможно было описать словами. Десятки слоев тончайшей, словно паутина, жемчужно-серой ткани ниспадали струящимися складками до самых ступней, обутых в полупрозрачные кружевные туфельки.

Пока все восхищались Анисьиным нарядом, Маргарита вдруг ощутила тревожный укол – в памяти всплыл ее странный сон про девушку, бегущую из мужского крыла Белой Усадьбы. Длинное платье с кружевными цветами, расшитые туфельки. Анисья ничем не походила на нее и одновременно напоминала всем своим видом.

Маргаритины черные волосы были собраны в высокую прическу, украшенную розовой лилией. Эту лилию она вынула из букета, подаренного ей на день рождения Славой, а Василиса заговорила цветок так, что он оставался свежим и живым долгое время. Одета Маргарита была в летнее парадное платье, лишь немного отличавшееся покроем от Полининого.

Сестра именинника и гости поднялись по широким ступенькам и направились в холл, из которого наверх вела мраморная лестница, сильно напоминающая лестницу Белой Усадьбы, с той лишь разницей, что эта была украшена резными статуями и мягким ковром.

Полина совсем не ожидала, что, войдя внутрь, сразу же увидит столько незнакомых людей. Ее взгляд моментально отыскал Митю (в красном кафтане и таких же сапогах с отворотами). Золотистые кудри его были сзади собраны и перевязаны черной лентой. Он, как и всегда, широко улыбался, хотя искренней радости в его лице на этот раз не читалось. Митя направился навстречу друзьям, держа под руку совсем юную на вид девочку. У его спутницы было приятное лицо с правильными чертами, которые однако не отличались особой красотой: серые маленькие глазки, блеклые и глубоко посаженные, подбородок чуть выдавался вперед. Лицо обрамляли длинные каштановые волосы.

Нетрудно было догадаться, что это за девочка, и Полина совсем не удивилась, когда Митя представил ее гостям как свою будущую невесту. Водяная пожала ее нежную ручку. Маргарита настороженно вглядывалась в Марьяну, одетую, как и Анисья, в великолепное светлое платье.

Полина хотела перекинуться парой слов с несчастным женихом, но, встретившись с ним глазами, глупо потупилась. Взгляд его выражал пустоту. Зеленые глаза глядели куда-то мимо веселых гостей. Сердце Полины на секунду сжалось от сострадания: что-то жуткое творилось в душе именинника, она это почувствовала. И как бы он ни старался скрыть свои мысли, чуткая Полина вмиг догадалась, что в эту минуту Митя страдал, отчужденно уставившись вдаль и поддерживая под руку хрупкую колдунью.

– Добрый вечер, – тоненький голос, раздавшийся прямо за спиной Полины, указал на то, что Василиса добралась наконец до особняка Муроцев.

– Добрый. Марьяна Долгорукая, моя невеста. Василиса Умнова. Подруга моей сестры, – совершенно без интонаций и выражения произнес Митя и быстро отвернулся, не желая смотреть на то, как рыжеволосая колдунья, покраснев до корней волос, обменивалась вежливыми любезностями с Марьяной.

Встретить гостей вышли и родители именинника. Евдокия Рюриковна была статной высокой колдуньей с гордой осанкой и ослепительным бриллиантовым ожерельем на шее. Лицо ее показалось Полине смутно знакомым – она догадывалась, что уже видела Евдокию Рюриковну на балу для Посвященных в день прошлого Летнего солнцестояния, однако память ее так и не восстановилась до конца после приступа, случившегося тогда. Зато тут же в голове всплыл образ недовольной дамы, которая пришла на Шабаш и что-то постоянно спрашивала у Велес.

Евдокию Муромец на этот раз больше других заинтересовала Водяная колдунья, оказавшаяся, вопреки ее смутным воспоминаниям, тощенькой и невзрачной девушкой с большими печальными глазами, а не яркой жизнерадостной красавицей, как ее Анисья. Однако внешность Полины не уберегла ее от продолжительных расспросов о способностях и успехах, а также о членах семьи, что поставило смутившуюся Полину в тупик.

Водяную колдунью спасло появление низкорослого круглого мужчины в ладном сером пиджаке, сшитом на манер парадного русского кафтана. Полина тут же зацепила ладонью его плечо и дрожащим голоском произнесла:

– Salut, cher oncle [7].

Максимилиан Феншо – а это был именно он – торопливо обернулся и расплылся в улыбке, подхватив в объятия свою маленькую племянницу.

Маргарита, видя, что Полина теперь слишком увлечена разговором с дядей, нежно державшим ее за руки, направилась к Анисье, которая уже отыскала среди толпы Василису и хохотала над тем, как подруга краснела каждый раз, когда кто-то пытался с ней познакомиться. Вскоре яркий поток гостей закружил и оттеснил в сторону Полининого дядю из Франции, Полину, а также самого именинника и его родителей, оставив подружек щебетать и смеяться втроем. Маргарита удивлялась всему, что видела вокруг: интерьеру, гостям, нарядам, украшениям и деревьям, расставленным в честь праздника Зимнего солнцестояния прямо в холле, заколдованным свечам, которые горели ослепительно белым светом, источая приятную прохладу, а не жар. На бледно-голубых стенах висели картины, изображавшие полуобнаженных богинь: здесь были и крылатые полуженщины-полуптицы, и юная красавица Лада, и даже Мара в прозрачном саване – над головой она держала серп.