Михаил Успенский - Богатыристика Кости Жихарева

– Добрый будет конь, – сказал Костя. – Самый богатырский. С понятием. Там же нервный узел!

Остальные паробки догадливы были: поняли тонкий бревенчатый намек, бросили все свои лихие дела и поступочки неумильные…

– Утырок, сзади! – крикнул кто-то.

Вот с реакцией у Кости было похуже. Тренироваться надо!

Но когда он все-таки обернулся, то увидел, что Пинай стоит с разинутым ртом, а во вскинутых руках у него ничего нет…

– Давно не вопрос, – сказал вовремя поспевший Кузьма-Демьян и выпустил из когтистых лап круглый точильный камень – да прямо Пинаю на лапоть.

Подлючий Пинай взвыл и запрыгал на одной ноге.

– Всем так будет, – пригрозил Жихарев, – кто со спины заходит.

– Мы над этим работаем, – уточнил филин и сел Косте на плечо.

Возражений не возникло – действительно, последнее дело…

– Так, – сказал Костя. – Слушай мою команду. Все привести в порядок. Жеребятам засыпать ярового пшена. Воды натаскать. Баню протопить. На поварне – творить тесто и ставить хлебы. Наши из похода вернутся скорее, чем вы думаете…

– Ну да, – сказал Малец. – Откудова знаешь?

– Приказом довели по войскам, – сказал Костя.

И никто не посмел возразить – чем и хороша военная служба.

Когда все распоряжения были розданы, а порядок налажен, Костя присел на штабное крыльцо, закрыл глаза и расслабился.

Но покой нам, как известно, только снится.

О Змее целые книги написаны, десятки томов.

Змей много чего символизирует – он и хтонический, он и летучий, он и водяной, он и огненный. Он самый древний и самый опасный.

Вряд ли первобытный человек мог жить в одно время с динозаврами. Не было этого. А вот осадочек все-таки остался…

Древний охотник всего боялся. Боялся, что из земли покойники полезут. Боялся, что его сверху градом накроет или молнией убьет. Боялся, что река выйдет из берегов и всех утопит. Боялся и лесного пожара – никого не пощадит…

Бояться-то боялся, а страх преодолевал – иначе до сих пор мы бы тихонечко сидели на дереве и дрожали.

Вот из преодоленного страха и выросло это чудовище – Абсолютный Враг. Воплощенное зло. Живет под землей, в пещере, летает в поднебесье, выходит из моря, извергает огонь. Ядовит чрезвычайно.

Но везде имеет национальные особенности.

Европейский дракон коллекционирует принцесс и сокровища, словно барон-разбойник или викинг. Победить его для рыцаря – статусный подвиг плюс материальная заинтересованность. Правда, сокровища дракона счастья не принесут…

Китайский летает среди звезд и бушует в разливах рек – много претерпел от него тамошний трудолюбивый народ. Но восточный дракон – не безусловный враг: он может быть и мудрым, и добрым.

Русский Змей Горыныч тоже любит царевен, но и простыми людьми не брезгует – забирает в полон. В стяжании сокровищ не особо замечен. В мудрости тоже. Зато может оборачиваться человеком – вспомните Тугарина. Женщин соблазняет в этом облике – недаром княгиня Апраксия упрекала Алешу, что убил «милого Тугаретина»…

Сказочный Горыныч (то есть «горний», небесный) сохранился в былинах. А вот Кощея вы там уже не найдете! Почему?

Русский Змей – безусловный супостат рода человеческого. Он внезапно налетает, сжигает жилища, похищает людей. То есть перед нами – последствия степняцкого набега «поганых». С печенегами справишься – половцы набегут. Срубишь голову – новая вырастет…

Оттого и закрепился в народной памяти сказочный гад, что воплотил в себе черты реального врага…

…Змей летел – только низенько-низенько. Не сумел даже подняться на холм, где стояла застава – приземлился на склоне и уселся на задницу. Брюхо у него просвечивало, и внутри шло какое-то движение…

Высокий частокол стал для чудовища преградой. Поэтому Змей отвел маленькую голову назад, потом рывком выбросил ее – и дохнул пламенем. Пересохшие под солнцем вечного былинного лета бревна ярко вспыхнули.

Паробки столпились вокруг Кости – что командир прикажет?

«Вот теперь настоящий трындец, – думал Жихарев. – Недолго я тут распоряжался…»

– Всем в укрытие! – рявкнул он. – В погреб! Какой урод побежал в баню? В погреб, я сказал!

И мигом остался один.

Хоть бы Колобок дал совет! Хотя его, наверное, филин уже за тридевять земель унес…

Оказалось, что эти слова Костя произнес вслух.

– Плохо же ты про нас думаешь, – упрекнул из травы Колобок. – Вспомни, что у динозавров была замедленная реакция. И огня на второй выброс ему еще нужно накопить… Забеги сзади, пока он чухается!

– И что? – спросил Жихарев.

– Не тяжелей же он автобуса с туристами, – сказал Колобок. – Вот и пригодится твой силовой экстрим! А мы его немножко отвлечем… Придется тряхнуть, так сказать, стариной!

– Тебе виднее, – выдохнул Костя. – Дерну его за хвостик, а там будь что будет…

Размером Горыныч был примерно с индийского слона, это длинная шея и раскинутые тонкие полупрозрачные крылья делали его громадным. Головка у него была маленькая, а глазки – вообще словно бусинки. Шкура вся в буграх. И воняло от змея сложно – помойкой, больницей и автосервисом одновременно…

Костя действовал четко, словно век с драконами воевал, поскольку бояться было уже поздно.

Реакция у Змея и впрямь оказалась замедленная – Жихарев уже перебрался через частокол, а Горыныч едва голову повернул…

Хвост-хобот у него, по счастью, был один. Правда, могучий и длинный. К концу он истончался и напоминал средней величины анаконду. На конце хвоста торчал коготь, как у скорпиона.

Костя намотал хвост на руку, сколько вышло, примерился. Лапти скользили по траве, покрывающей склон, и упор никак не находился.

«Ох, сейчас оглянется, – думал отрок. – Они же, гады, коварные. Это же не выставка «Мир динозавров» с чучелами… Отвлечет его Колобок, как же! Такого отвлечешь!»

И тут откуда-то сверху донесся знакомый голос:

Оказывается, филин поднял Колобка в воздух и теперь держал над головой Горыныча, а Глобальный сучил на весу лапками да приговаривал: