Ида Вагнер - Унесённые катастрофой

Почти сразу за калиткой протекает безымянный ручеек. Брезгливая Тонька, чтобы не замочить лапки, прыгнула мне на плечо. Ох, и тяжелая же! Ну, ладно, давно не виделись, так и быть, покатаю тебя!

Мы медленно углублялись в лес. Все здесь хожено-перехожено. Знакомо, как свои пять пальцев. Единственно, что мешает идти – это рыжий меховой воротник, который становится все тяжелее и тяжелее. Но не очень хочется сгонять со своего плеча пушистую тушку, потому что земля еще по-весеннему сырая, да и Тонька не изъявляет желания идти своим ходом.

До любимой бабушкиной полянки мы добрались довольно быстро. Куда дальше?

– Уф-ф, Тонька, давай отдохнем. Тяжелая ты, однако! Давай, вон на то дерево!

Я направилась к поваленному дереву на краю полянки. Одной рукой попыталась снять со своего плеча рыжую красотку. Внезапно Тонька истошно замяукала и выпустила в меня свои когти! Больно даже через ветровку!

– Да, что ж ты делаешь, зараза! Пусти!

В попытке снять с себя обезумевшее животное, я оступилась, запнулась о лежащую на земле палку и влетела кувырком головой вперед в колючий кустарник!

Последнее, что я расслышала, это дикий вопль:

– Да, мя-я-яу же, ей богу!

М-м-м, до чего же хорошо! Такие ароматы лесные: и травкой лесной благоухает, и ягодкой какой-то. А вот свежий мышиный след. Мр-р-р, догоню сейчас серую!

Я осторожно приоткрыла глаза, чтобы не спугнуть аппетитную жертву… и чуть не отпрянула в сторону. Рядом лежит гора одежды ростом выше меня. Вот вижу: синие джинсы, брезентовая курточка. Наклейка на ней: «Стройотряд – Уфимский нефтяной институт». У меня такая же есть!

Так. Дальше что это? Волосы? Ой, да это же человек! Снежный человек? Человек-гора? Точно, человек. Какого же роста это чудо природы, если я чувствую себя пигмеем рядом с ним? Любопытненько, мр-р-р.

– Ну, оклемалась что ли, сеструха болезная Антонина? Обнимемся?– услышала я сзади. Ой, кто там?

За моей спиной сидела занятная парочка: черный кот и черный ворон. Причем, тоже огромные, с меня, или даже больше ростом.

– Мяу, а кто говорил сейчас?

– Я это, непутевая, брат твой Трактор. Говорил же тебе, не суйся в портал. Бабуля в отъезде. Кто сейчас выручать тебя будет?

– Шутишь. Какой брат? Какой трактор? Кто со мной разговаривает?

– Не поняла, значит? Посмотри на себя, дуреха!

На себя. Хорошо. Лапки как лапки – рыженькие. Коготочки наточенные. Хвостик бодренький. Все в порядке. Что-о-о? Лапки? Хвостик? Что случилось?

– Не надо паники, сеструха. Да не сеструха, а не знаю уже кто сейчас. Паника не поможет.

Это точно черный кот говорит! Да как он может говорить! Он же зверь и говорить не может. А я. Я тоже зверь теперь? Почему? Что случилось?

– Говори, котяра страшная черная. Что случилось. Мя-я-яу. Всех сейчас порву!

– Ты слышишь, Гвидон. Как она меня – котяра страшная!!! С младых когтей обзывается. Разве я страшный? Я харизмяутичный! Ух, злыдня!

– Кр-р-ра, Тр-рактор-р, др-р-ружище. Девушка не совсем в себе. Давай я ей все р-р-расскр-р-ражу. Детка, скр-ражи, пожалуйста, а кто р-р-рядом лежит?

Как раз в это время кучка одежды рядом застонала и зашевелилась. Медленно, неуверенно сформировалась фигурка девушки в брезентовой куртке. Фигурка повернулась в нашу сторону и … мя-я-яу! Это я? Моя одежда, мои совсем недавно затонированные в модный цвет волосы, мои карие глаза, мои губы. Ну, точно я! Мя-я-яу!

– Кто-нибудь объясните, что произошло, только объясните быстрее, иначе узнаете, что такое истерика!

В это время, видно, фигура девушки что-то сообразила, потом упала на четвереньки и попыталась куда-то в панике удрать. Все движения были скомканные, неуверенные, как будто человек только научился ходить.

– Кр-р-ра! Еще одна пр-р-робудилась. Ну, да, Тр-рактор-р-р, твой диагноз подтвер-р-рждаю. Стой, куда ж ты р-р-рванула, дур-р-решка! Сиди смир-р-рно.

Ворон подлетел к ковыляющей тушки девушки (к моей тушке!) и смазал ей по щеке крылом, как пощечину сделал. Фигура остановила свой хаотичный бег, рухнула на землю и свернулась клубочком.

– Все, дур-р-рищи. Сейчас все р-р-расскажу! Возможно, пр-р-ри пер-р-реходе чер-р-рез пор-р-ртал вы поменялись своими телами. Сейчас у кр-р-ра мохнатой Антонины аур-р-ра неизвестной мне девушки, а у девушки (не знаю, как вас звать-величать) тор-р-рчат хвостик и ушки кр-р-ра на макушке. Вот такой кар-р-рамболь пр-р-роизошел. Или не чувствуете ничего? И кто ты, девушка, кр-р-ра?

Наверно, это бред. Наверно, я заболела и сейчас вижу кошмар. Но как хочется мышку! Мр-р-р, погрызу всех сейчас!

Безумными (я уверена, что безумными) глазами я осмотрелась по сторонам. Поляна, на ней избушка. На курьих ножках. На курьих ножках? Бред продолжается! Банька, сарайчик, колодец, беседка.

Лес вокруг Дербышек сейчас весенний, светлый, а здесь дремучий, страшный. Так и кажется, что волки набегут. Новоприобретенный родственник под звучным именем Трактор и ворон Гвидон уговаривают меня (кошку Тоньку в моем теле), чтобы она встала и походила по-человечески на двух ногах, а она лежит клубочком на земле и прикрывает нос лапкой, ой, рукой. Моей рукой!

Ну, все, по местам, клоуны!

– Тонька, чума, быстро подняла с земли мое тело! Не хватало, чтобы ты его простудила. За женским здоровьем следить надо. Встала, быстро. Отряхни мои джинсы любимые, да не вылизывай, говорю! Отряхни! Рукой! Вот балда стоеросовая, прямо стой. Раз уж довелось человеком стать, так учись быть красивой девушкой. Не порть мне тело! Осанку держи, держи, говорю. Мяу, покусаю сейчас! Ой, не буду кусать свое любимое тельце. Мое. Мое тело. Мяяуу. Ну, как же так. Что за театр абсурда!

На поляне творился хаос. Я истерила и каталась по земле. Мое тело, оккупированное Тонькой, училось ходить, падало и с трудом поднималось. Трактор и Гвидон носились между нами, не зная, что делать. На поляне стоял дикий ор, истошное мяуканье, грозное карканье и подзаборный мат (да-да, умею).

Закончилось все неожиданно и неприятно. Дождем холодной воды из ведра. Что за беспредел! Не дают поистерить рассерженной девушке!

Над мокрыми участниками исторической встречи «у избушки на курьих ногах» с ведром в руках стоял сердитый маленький вихрастый человечек в серых штанишках и красной рубашонке, подпоясанной пеньковой веревкой. Ошалели все, даже аборигены Гвидон и Трактор.

– Веник, ты что делаешь, кр-р-ра. Домовые же людям не показываются! И своим холодный душ не устр-р-раивают.

– Не покажешься тут! Что разорались? И так головка болит о том, где бабулечка Ягулечка пропала, а вы тут орете. Давайте лучше сядем рядком, да поговорим, как нормальные люди…существа, то есть. Рассказывайте, девоньки, что помните. Поймем, почему так случилось, и как горю помочь.