Екатерина Шитова - Веста, дочь медведя

Всю беременность она была уверена в том, что никогда не сможет полюбить этого ребенка, она ненавидела и себя, и его, хотела умереть вместе с ним, проклинала свою жизнь. Теперь же, держа на руках хрупкое, беззащитное, маленькое существо, Любаша поняла, что любит девочку всем сердцем. Нежность наполнила ее пустую, почти высохшую от страданий душу, напитала ее нежностью и благодатью. Любаша вздохнула – глубоко и свободно, впервые за долгое время.

– Моя доченька… – прошептала она, и слезы капнули на голое тельце ребенка.

Сняв с себя рубаху, Любаша завернула в нее девочку и приложила ее к груди. Ощущения эти были новы и удивительны, и сердце Любаши то и дело замирало в груди от переизбытка новых, сильных материнских чувств.

Только когда дочка уснула, Любаша заметила, что все вокруг в крови. Кровь не останавливалась, текла по ногам, и вместе с ней из Любаши вытекали последние силы, оставшиеся в ее измученном теле.

Любаша чувствовала, как руки и ноги немеют, наливаются неподъемной тяжестью, перед глазами стояла тьма, она догадывалась, что еще немного, и эта тьма поглотит ее, затянет в себя без остатка. Она сопротивлялась, как могла, а потом, в полнейшем изнеможении, опустила голову на землю и залилась слезами.

– Прости меня доченька! Я… Я не смогу сберечь тебя.

Вскоре слезы на ее щеках высохли, дыхание стало еле слышным, а потом и вовсе замерло. Веки потяжелели и опустились навсегда.

Любаша умерла.

Маленькая новорожденная девочка лежала рядом с мертвой матерью и громко кричала. Когда ее голосок совсем охрип, над ней вдруг склонился седовласый мужчина в темной одежде. Он поднес руку к личику ребенка, и на его мизинце блеснуло кольцо. Мужчина быстрым движением распеленал младенца, взял на руки и произнес разочарованно:

– Девочка…

Разочарованно вздохнув, мужчина на несколько мгновений прижал младенца к своей груди. Ребенок, почувствовав тепло, перестал кричать и лишь жалобно всхлипывал время от времени.

Мужчина посмотрел на Любашу, и на его лице появилась брезгливая гримаса. Он небрежно положил ребенка рядом с мертвой матерью и, резко развернувшись, уже собирался уйти прочь, но внезапно тишину леса нарушил страшный рев. Мужчина вздрогнул и обернулся – прямо на него из чащи, ломая кусты и деревья на своем пути, шел зверь – огромный, как гора. Это был бурый медведь.

Он поднялся перед мужчиной на задние лапы, и очередной громоподобный рык вырвался из его пасти. Мужчина снова поднял с земли плачущее дитя и протянул его зверю. Во взгляде его не было ни капли страха, а на лице застыло суровое выражение.

– На вот. Отменный ужин тебе будет, косолапый. Или хочешь всю ночь хрустеть моими старыми костями?

Медведь обнюхал младенца, шумно втягивая круглыми ноздрями воздух, посмотрел на мужчину, а потом взял в зубы маленькое, тщедушное тельце и пошел прочь со своей добычей…

Ярополк смотрел, как над темным лесом, что виднелся на горизонте, занималась заря. Сначала над вершинами елей, стоявших плотной стеной, появилась тонкая оранжевая полоска. Полупрозрачная и дрожащая, она с каждой минутой набирала силу и цвет, становилась полнее, ярче. Оранжевый цвет сменялся розовым, а розовый постепенно переходил в алый – природа так умело смешивала краски, словно это было не небо вовсе, а гигантская палитра.

Ярополк не любил зарю. Было в этих коротких минутах солнечного восхода какое-то завораживающее колдовство, гораздо более сильное, чем то, которым владел его отец. Колдовство, обнажающее правду.

Ярополк мог представлять себя обычным человеком, пока миром правила ночная тьма. Тьма скрывала его уродство – кривое, непропорциональное тело, несоразмерно короткую и из-за того сильно хромающую правую ногу, перекошенное застывшей судорогой лицо. Когда же солнце показывалось из-за леса, разгоняя остатки ночного мрака, Ярополк чувствовал нечто вроде разочарования. Он вновь становился самим собой – жалким и уродливым калекой.

Ярополк отвернулся от окна и вернулся к своим мрачным мыслям.

– У нее родилась дочь! – кричал накануне на Ярополка отец, вернувшись из леса.

Ярополк весь сжался тогда, чувствуя, что отец, несмотря на усталость, может поколотить его.

– Мне нужен был внук! Внук! Я просил тебя о сыне, но ты даже эту просьбу не можешь выполнить! Слабак! – в голосе колдуна прозвучала ненависть, так хорошо знакомая Ярополку, а на его лице отразилась вековая усталость.

Ярополк напрягся всем телом, сжал кулаки. Как же он мечтал в такие минуты плюнуть отцу в лицо, сжать кривыми пальцами его шею и сдавить ее до хруста позвонков. Ярополк ненавидел отца. Сколько он себя помнил, отец все время бил и унижал его. Самое подлое – бить и унижать того, кто никогда не сможет дать отпор. Разве мог горбатый, хромоногий мальчик-калека защитить себя от взрослого, крепкого мужчины?…

Мать Ярополка умерла очень давно, когда Ярополку не было и года. Он не мог помнить ее, но в его голове жил образ, который он сам себе придумал: волнистые, светлые локоны, щекочущие лицо, нежные, теплые руки, обнимающие его, лечащие любую боль, добрая, открытая улыбка и взгляд, наполненный любовью.

Почему она умерла? Ярополк не ведал этого. Но он был уверен, что, если бы она была рядом, ему бы легче жилось. Отец почти не обращал на мальчика внимания и бил за любой проступок. Наверняка, мать жалела бы его, говорила с ним, целовала бы его заплаканные щеки…

Ярополк вырос и, несмотря на физические недостатки, сила его тоже выросла. Он с легкостью рубил деревья, в одиночку носил тяжелые бревна, ставил срубы и считался в деревне хорошим мастером. Не вырос лишь характер Ярополка. Отец по-прежнему называл его слабаком, а Ярополк тайно плакал от обиды.

К людям Ярополк был добр, в работе бескорыстно помогал всем, кто попросит, никому не отказывал. И люди его любили: мужики звали Ярополка на все свои сходки, которые начинались общим делом, а заканчивались общей попойкой. Ярополк пить не пил, но пьяных мужчин не оставлял – всех разносил поочередно по домам. За это жены мужиков Ярополка жалели и всегда угощали парня свежими булками и пирогами.

Не было добрее человека в деревне, чем кривой и хромоногий Ярополк. Все изменилось тогда, когда в один из зимних дней отец приказал Ярополку найти невесту.

– Я уже стар, я не смогу жить вечно. Поэтому мне нужен внук, которому я смог бы передать свой дар и свою силу, – строго сказал колдун, рассматривая массивное кольцо на руке и отпивая из кубка горькую полынную настойку, – деревня у нас большая, девушек полно, выбирай.

– Да кто же из них посмотрит на меня, отец?

– На тебя-то никто, – зло усмехнулся отец, – а вот на богатства мои многие могут позариться.