Сэм Юнф - Перунов Век

– Мы благодарны, – Велеславский пожал Марову руку.

– Не буду больше вас смущать. Ещё раз прошу прощения, что побеспокоил.

Едва молодой человек скрылся в толпе, к Георгию тут же подошёл другой мужчина. Людмила его тоже не знала, но по возрасту, скорее всего, друг Антона Григорьевича.

– Мои соболезнования, молодой человек. Я старинный друг вашего деда. Великий был человек. Князь-управленец, благотворитель, а какой талантливый игрок! Я надеюсь, у вас его талант. Можем как-нибудь проверить вашу удачу. Не хотел бы отвлекать вас на похоронах, но карточные долги – это священно.

– Карточные долги? – Велеславский побледнел.

С каждым мгновением, проведённым на посту главы семьи, его старались ударить посильнее и вдобавок придавить чем-то сверху.

– Да, молодой человек. У меня тут всё выписано, могу выдать вам расписки.

– Передайте моему управляющему, – всё-таки военная служба закаляет, и друг научился давать отпор.

Но наглый проходимец не сдавался:

– Я хотел бы быть уверен, что долги не уйдут в Навь вместе с вашим покойным дедом. Я должен быть уверен в этом.

– Если всё верно, я расплачусь с вами.

– Рад, счастлив! Но мне бы получить какие-то гарантии.

Друга пора было спасать. Всё могло закончиться очередным скандалом или демонстрацией способностей, но Велеславский справился сам.

– Моего слова будет достаточно?

– Вполне, – наглец расплылся в улыбке.

– Даю своё слово. А сейчас попрошу оставить мою семью и меня.

– Да, князь, конечно. Я напомню о себе через неделю. Мои соболезнования, дорогая Елизавета Борисовна, – продолжая расшаркиваться, незнакомец поспешил скрыться в толпе.

– Чёрт, – Георгий ударил себя по бедру.

– Долги, брат? – Лиза не помогала, а только подливала масло в огонь.

– Мы разберёмся со всем этим после похорон. Я разберусь… Сейчас просто хочу достойно проводить деда, а эти люди… Раскидать бы всю эту толпу.

– Успокойся, тебе сейчас важно сохранить лицо, – Людмила взяла друга за руку. – Мы с Лизой здесь, и всегда готовы поддержать. Помни об этом.

Но неприятные сюрпризы на сегодня ещё не закончились. Маров, родная сестра и наглый незнакомец оказались не самыми дерзкими людьми в жизни друга.

– Несомненно, это тяжелая утрата для всей нашей империи. Никто не мог так умело заправлять нашим буйным северным краем, как это делал Антон Григорьевич Велеславский, – к помосту вышел мужчина, очень похожий на Марова, только сильно старше. Людмила решила, что Роман приходился выступающему либо братом, либо сыном.

Маров-младший стоял неподалёку, и княжна смогла оценить всю полноту сходства мужчин, пока старший продолжал свою речь.

– Достойных сынов рождает эта земля, но боги призвали его. И мы должны не посрамить князя, а стать достойными защитниками и хозяевами этого края. Мы знаем, что молодой князь неопытен и молод, но мы всегда будем рядом, чтобы его поддержать. Я лично готов помочь ему в управлении или заменить его на важном посту, пока молодой человек несёт военную службу на границах нашей могучей страны и не даёт басурманам нарушить её покой. Сегодня здесь, среди нас, присутствует князь императорской крови. Константин Андреевич, прошу.

Людмила так опешила от заявлений выступавшего, что не заметила, как Громов сначала появился рядом с Маровым-младшим, а затем и вовсе вышел вперёд. Старший двойник Марова не унимался:

– Наш император чтит память о великом воине, мудреце и талантливом правителе вместе со всем северным краем и прислал нам вместо себя великого князя. Это будет правильно, если мы все обратимся к нему с просьбой поднести факел и зажечь огонь, что облегчит дорогу Антона Григорьевича в новую жизнь. В лице Константина Андреевича, императорская семья провожает князя Велеславского, окончившего свою земную службу.

Одобрительный гул поднялся над набережной. Людмила и Лиза, не сговариваясь, схватили Велеславского за руки, чтобы тот не натворил глупостей. Если пострадает Маров или Громов, друга будет ждать верная смерть. Георгий весь дрожал. Людмила чувствовала, как он трясётся от злости и бессилия.

Распорядитель зажёг обрядовый огонь и медленно понёс его к Громову. Он поравнялся с Константином Андреевичем, поклонился и протянул зажжённый факел, но Громов его не взял.

– Это огромная честь для меня. И я благодарен жителям города и господину Марову, лично, – Константин Андреевич улыбнулся и почтительно кивнул озадаченному мужчине, – но считаю, что не могу воспользоваться этой привилегией. Здесь присутствует внук покойного, и это право всегда принадлежало члену семьи. И право это неотъемлемо. У вашего князя жив и здравствует внук и законный наследник, который станет продолжателем этого рода и хозяином северных губерний. И именно его право – зажечь ритуальный огонь. Вы оказываете мне слишком высокую честь, и это колоссальная ответственность, с которой я должным образом не справлюсь, ведь даже не был знаком с Антоном Григорьевичем.

Новый одобрительный возглас разнёсся над толпой, и Маров-старший вынужден был повернуться к Георгию. Мужчина продолжил, словно ничего и не произошло.

– Конечно, это правильно. Георгий Борисович, просим.

Девушки мигом отпустили Велеславского. Распорядитель подошёл с факелом к другу, тот принял его и направился к помосту. Пламя бушевало. Хорошо, что поднялся ветер и огонь, танцующий вокруг древка, скрыл как у Георгия дрожат руки. Дойдя до помоста Велеславский остановился.

Жрец совершал последние приготовления: шептал слова наставлений и славил богов, что должны сопроводить душу в Навь. Закончив первую часть обряда, он достал ритуальный нож, подошёл к Мирине и одним ударом в сердце оборвал её жизнь. Затем вытер лезвие от крови и спрыгнул с помоста, безучастно продолжив шептать обрядовые вирши.

Велеславский, дождавшись разрешения жреца, опустил факел, поджигая нижние ветки. Они застрекотали, вспыхнули и перекинулись на доски, пропитанные горючей жидкостью. Пламя охватило их в одно мгновение. Затем занялась и ладья, поглощая в неистовом пламенном танце и тело князя, и тело женщины по имени Мирина. Дым поднимался высоко и уносил их обоих за границу Яви. Теперь они воссоединятся и смогут жить так, как им захочется, без сплетен и злых языков.

Лиза дёрнула Людмилу за руку.

– Пройдёмся? Я хочу уйти, пока они вновь не бросились славить деда или унижать брата.

Людмила согласилась, но скрыться только вдвоём им не удалось. Горничная Лизы и один из дружинников Велеславских увязались за ними. Хотя те и шли на почтительном расстоянии, лишь сопровождая девушек и не вступая в разговор, это не избавляло от чувства скованности.

По городу начинались гуляния. На главных улицах и площадях в скором времени накроют столы. Пить, есть и веселиться – нельзя топить князя в слезах.