Сэм Юнф - Перунов Век

– Какие возможности у нас есть?

– Можем что-то заложить или продать? Отец и мать делали так по возвращению с Буяна, пока восстанавливали весь быт.

– Как тебе вариант аукциона?

– Может сработать. Я помогу с частью вещей, у меня есть платья и украшения. Родители их не должны хватиться. Отец считает, что у меня должно быть всё, даже если эти платья и некуда надеть, а в шкаф он не заглядывает.

– Немного будет денег с побрякушек и тряпок.

– Знаешь, мои платья и украшения не такие уж и дешёвые. У тебя есть лучшее предложение?

– У деда было старое загородное поместье, там никто не живёт давно, только тратятся деньги на содержание и ремонт. Можно продать. Обязательно найдётся тот, кто захочет отхватить кусочек от севера. Там огромный дом и участок с лесом и выходом к реке.

– Продавать родной дом – как-то сильно.

– Есть ещё этот дом и дом деда на его родных землях. А то имение фактически принадлежало мне, и я готов с ним расстаться, если это позволит унять мою головную боль.

– Этого хватит?

– Должно, может, какие-то ещё вещи. Я бы не хотел влезать в имущество города или твоей семьи.

– Нам уже давно здесь ничего не принадлежит.

– Неважно. Тогда попробуем продать загородное имение и часть вещей. От этого ещё никто не умер.

– Полученных денег хватит внести первоначальные выплаты и расплатиться с карточными долгами?

– Надеюсь. Вот дед удивил, так удивил. Дома он даже в нарды и шахматы не играл, потому карточные долги – тот ещё сюрприз. А расписки реальные. Может, у него был брат-близнец и он жил на полную катушку?

– Или не хотел беспокоить внуков. Мы порой так невнимательны к своим родителям, – девушка закусила губу.

Интересно, а что могут скрывать родители от Людмилы? Сколько тайн скрывается за порогом имения Чернышёвых? А ведь княжна, как и Георгий, никогда такими вопросами не задавалась. Замечательная дочь: в голову к приезжим племянникам императора залазила, а про свою семью и спросить было некогда.

– У твоих тоже скелеты? Влюблённые крепостные и страшные долги?

– Надеюсь, не всё это вместе, но что-то обязательно найдётся. Значит, проводим аукцион, ты согласен?

– Согласен, но есть один нюанс.

– Какой?

– Нам нужны деньги, чтобы это организовать: реклама, фуршет, приглашения и вот эта вся мишура. Я привлеку домашних слуг, но продукты и антураж закупить придётся. И к тому же нужно оплатить юриста, чтобы сразу оформить законность всех сделок.

– Ты можешь найти нужную сумму?

– Пока не выплачу кредит в «Импербанке» – не могу. С новыми подробностями наших затруднений, мне никто не даст в долг. Из свободных средств почти ничего. Ты могла бы спросить у отца? Мы сразу отдадим.

– Могла бы, но придётся объяснять на что. И в этом случае отец не позволит продать имение своего друга.

– Другой альтернативы он тоже не предложит. Не ему с этим жить, а я могу всё потерять. Конечно, прожить бедную жизнь, после детства в храме, я смогу. Но что будет с Лизой? Кому она будет нужна, если у нас всё отнимут?

Действительно, никому. Людмила это знала лучше остальных, просто предпочитала не думать о своём положении. Сохранить лицо княжне, видимо, не удалось, и друг поспешил оправдаться.

– Прости.

– Ничего страшного. Я знаю, что ты не хотел меня задеть.

После неловкой паузы Велеславский сменил тему.

– Можно было бы взять у Громова?

– Он предлагал тебе, но это было до….

– Я знаю. Можно же ему позвонить сейчас?

– Можно для начала извиниться.

– А может, ты позвонишь?

– И попрошу денег?

– Люда, пожалуйста.

– Это мужской разговор, тебе так не кажется?

– Он меня пошлёт.

– И будет в своём праве.

– Поэтому я и прошу, чтобы ты это сделала.

– Нет, Гера.

– Ладно, хотя бы позвони со своего телефона. Вдруг он от меня звонок не примет?

– И в суп плюнет, и лопаткой ударит. Если ты так поступил бы, не значит, что он поведёт себя так же.

С чего Людмила бросилась защищать Громова, ей и самой было очень интересно, но после недавних событий это казалось самым правильным. Племянник императора, конечно, не образец дружелюбия, но пока он не сделал ничего плохого ни ей, ни её друзьям.

– Позвони, пожалуйста. Проси у меня после этого, что хочешь.

Людмила закатила глаза, но достала телефон из кармана брюк и набрала номер. Послали же боги таких друзей. Едва пошли гудки, Громов ответил.

– Вы быстро справились, Людмила Александровна. Князь всё-таки застрелен?

Людмила, не ответив, передала трубку Велеславскому.

– Константин, Андреевич, это я, – нерешительно начал друг.

– Георгий Борисович, я надеюсь, с Людмилой Александровной всё в порядке, и вы звоните с её телефона не потому, что отобрали его? – динамики передавали ровный и спокойный голос Громова.

– Нет, что вы.

– Тогда в чём дело? Прошу перейти к сути звонка. Я занят.

– Я бы хотел извиниться, – слова Георгию давались тяжело, – вспылил некстати. Вы правы, я был расстроен и повёл себя крайне неприятно.

– И всё?

– И всё….

– В этом цель звонка? Я вас извиняю, хотя и не держал зла. Можем прощаться?

– Нет.

– Так говорите, вы меня задерживаете.

Людмила нахмурилась и легонько хлопнула Георгия по плечу, тот виновато посмотрел на княжну и выпалил на одном дыхании:

– Ваше предложение ещё в силе?

– Какое из?

– Помочь мне с деньгами.

Дом опустел, словно враз остался без хозяина не только на бумаге. В большом зале осталась небольшая компания холмогорской молодёжи.

Людмила дождалась, пока Громов покинет зал, в котором проходил аукцион, и последовала за ним. Она хотела поговорить с ним наедине и подальше от стольких глаз. Константин Андреевич и так своими действиями породил множество нелестных слухов за сегодняшний вечер, и княжна должна была призвать негодяя к ответу.

Княжна Чернышёва не таилась, покрытие на полу и так поглощало звук шагов, но Константин Андреевич, вероятно почувствовав преследование, остановился и развернулся к ней. Десяток метров Людмиле пришлось преодолевать уже под его пристальным взглядом.

– Что-то случилось, Людмила Александровна?

– Зачем вы выкупили все мои вещи? Вас никто об этом не просил, – княжна старалась не повышать голос, но удавалось это с большим трудом.

От спокойствия на лице Громова становилось ещё досаднее, но перейти на крик сейчас означало привлечь ещё больше внимания.

– Прекрасные платья. Было бы совершенно ужасно допустить мысль, что их может надеть кто-то другой, а не вы.

– Странная причина для покупки. Планируете замуровать их в своём гардеробе? – Людмиле представилось унылое будущее её платьев, деливших один шкаф с франтовскими нарядами Громова, и она едва подавила смешок. – Допустим. А кольцо вам зачем?