Мира Троп - Слуги этого мира

Помона отходила назад с той же скоростью, с какой Рубен на нее наступал. Он переваливался с боку на бок, будто был пьян, но на деле все было гораздо хуже: он был молодым мужчиной, глубоко раненым в сердце своего самолюбия невозможностью прибрать к рукам любимую женщину.

– Ты опять идешь против своих, – рычал Рубен. – Ты, старая узкая дырка, на стороне Стражей, потому что здесь на хрен никому не нужна, да? Ну я тебе покажу, сука, как вмешиваться, куда не просили…

– Не трогай ее!

Если бы Помона не увидела Ханну своими собственными глазами, никогда не поверила бы, что этот сорванный от ярости голос принадлежит ей. Белокурая девушка выбежала из толпы, задела на бегу жениха плечом так, что он пошатнулся, и встала поперек дороги, отгородив от него Помону. Рубен во все глаза смотрел на Ханну. Некогда тонкая и изящная, она широко расставила ноги, распростерла руки и жестко посмотрела на него в ответ.

– Он не в себе, Ханна, – тихо сказала Помона ей в спину. – Отойди, слышишь? Ханна!

– Ты-то куда лезешь? – спросил Рубен растерянно. Казалось, он никак не мог собраться с мыслями и понять, где находится. – Не стой на пути. Ты же видишь, кто это?

– Я-то вижу, – выкрикнула девушка, – а вот ты, кажется, совсем ослеп!

– Уйди с дороги или…

– Она сделала правильно! Помона разбудила людей! Вы были готовы на убийство , – вскричала Ханна, гладя на всех, до кого мог достать ее взгляд. – Очнитесь, что с вами со всеми стало?!

– Это наше решение, и каким бы оно ни было, ни эта женщина, ни тем более Стражи не имеют права решать за нас…

– Как ты можешь быть таким тупым, бездушным животным? – охнула Ханна, окинув его, вздрогнувшего от ее слов, таким презрительным взглядом, будто не знала Рубена до этого дня.

– Ханна… – прошептала Помона, завороженно глядя на светлый затылок своей заступницы. Люди вокруг обескураженно показывали на невиданную картину пальцами и перешептывались, не решаясь приближаться.

– Помона умнее всех нас вместе взятых, – сказала Ханна, – и если ты этого не видишь, Рубен, то я не хочу иметь с тобой ничего…

Конец фразы застрял у нее в горле; притихли зеваки и даже Рубен: Стражи медленно, но решительно выходили из толпы. И направлялись к ним.

Один из бдящих бесцеремонно оттолкнул с пути Рубена, другой мягко потеснил назад Ханну. Стражи шли к Помоне, глядя прямо на съежившуюся, низкую, полную женщину. Никогда прежде безумные, подергивающиеся в глазницах зеницы не смотрели на нее так. Никогда – так осмысленно. Никогда – так красноречиво. Никогда – так…

Помона поняла их до того, как кто-нибудь из Стражей успел произнести хоть слово. И видят звезды, лучше бы ее приговорили к самосуду вместе с Пудом.

Помона содрогнулась как от удара молнии. Под изумленными взглядами и судорожными вздохами присутствующих женщина попятилась от бдящих быстрее, чем от Рубена.

Глаза в прорезях намордника взорвались сверхновой. Будь на ее месте кто-то другой, наверняка этот взгляд намертво привинтил бы его к месту. Но Помона хорошо, слишком хорошо поняла его, и не могла и помыслить о том, чтобы поддаться искушению остаться неподвижной.

До того, как Страж во главе процессии успел еще хоть немного приблизиться, Помона сорвалась с места. Она не дала опомниться ни бдящим, ни зевакам, ни даже себе самой, и быстрым шагом пошла прочь.

– Стой, – донесся до Помоны резкий, грубый голос Стража.

Она побежала.

Помона не чуяла под собой ног. Она все реже осмеливалась срезать дорогу через переулки: знала, что там ей легко отрубят все пути к бегству. Тем временем к погоне присоединялось все больше Стражей. Правда, никто из них не бежал, но благодаря длинным конечностям они настигали ее семимильными шагами. Стражи были терпеливы, храни их звезды, но совершенно неотступны, и рано или поздно игра в догонялки им наскучит. А уж если они перейдут на бег, у Помоны не будет ни единого шанса оторваться.

Помона сама не знала, на что надеялась: в Пэчре не было даже одного укромного уголка без бдящих. Они все пребывали и пребывали, отрезали пути к спасению один за другим. Высыпающие из домов люди и нагоняющие негласнодвиженцы наблюдали за происходящим разинув рты, и создавали еще большую толкотню в перегруженном Пэчре. Они рефлекторно расступались перед Стражами, а Помоне приходилось таранить толпу. Если бы только хоть кто-нибудь догадался сомкнуть ряды и задержать их…

Несколько раз дыхание Помоны разминулось с сердцебиением. Она понимала, что ей не удастся уйти, но тело не желало оставить попытки спастись. Помона была как неумелый пловец посреди океана, который непременно будет плыть наугад в сторону берега, пока совсем не выбьется из сил. Ноги гнали Помону вперед, вдогонку за призрачными надеждами оторваться.

Перед тем, как окончательно потерять дыхание, Помона сделала отчаянный рывок в сторону дома – туда, где обычно заканчивались все кошмары, где затихали насмешки, где она столько раз просыпалась и засыпала старой доброй Помоной, обещающей себе начать жизнь заново каждое утро.

Женщина с разбега навалилась плечом на дверь, но она оказалась незапертой. Помона рухнула в прихожую с такой силой, что колени отскочили от пола, и едва не сделала кувырок вперед прямо перед обескураженными родителями. Ни послушались старшую дочь и вместе с Идой скрывались в доме от непонятной суеты на улицах. Им только предстояло узнать, по чьей вине весь Пэчр встал с ног на голову в этот раз.

С исказившимся лицом Помона одернула задравшиеся юбки и соскребла ногтями с пола грязь прежде, чем сумела подняться. Но едва женщина обернулась, чтобы запереть за собой дверь, как ушибленные колени затанцевали под одеждой: поздно. Один Страж уже пригибался и перешагивал порог.

У Нонны при виде шоркающего темечком потолок чудовища вырвался скулящий крик. Гектор молча прижимал к впалой груди Иду и провожал чужака взглядом, в котором смешались страх и ненависть. Он не думал о том, что могла натворить Помона, чтобы заслужить преследование Стражей. Он думал об отчаянных воплях своего загнанного в угол ребенка.

Гектор поднялся со стула.

– Что здесь происходит? – спросил хозяин дома, но поднявшаяся было в нем решимость рассеялась с одним только движением руки взглянувшего на него Стража. Бдящий ясно и без слов дал ему понять, чтобы тот не вмешивался.

Оба супруга отшатнулись к стене.

Убедившись, что они больше не встанут между ними, Страж медленно опустил предупреждающе поднятую ладонь. Сверху вниз он смотрел на вжавшуюся в стену фигурку, щеки которой блестели ни то от холодного пота, ни то от слез.

– Н… н…

Страж приблизился к ней еще на шаг, и почва выскользнула из-под ног Помоны. Прямо за ним она увидела целую вереницу Стражей, шеренга из которых тянулась куда дальше, чем она могла увидеть. До самых ворот Серого замка.