Людмила Павловская - Тайны Гроама. Трилогия

– Может, прогуляемся? – предложил Огл.

– О, нет, – заторопилась я, – скоро будет смеркаться, а я боюсь темноты, хочу засветло добраться домой.

– Она много чего боится, – усмехнулся Силау, обращаясь к Оглу.

Последняя фраза прозвучала в каком-то насмешливом тоне, и мне она не понравилась, даже обидела, скорее всего, потому, что Силау был прав – я ужасная трусиха и действительно много чего боюсь, особенно собак. А ближе к вечеру жители посёлка выпускают погулять своих пёсиков. Правда, еще ни разу не было случая, чтобы хоть один из них на кого-нибудь напал, но вид огромного, виляющего хвостом друга человека вовсе не внушает мне чувства умиления.

Огл решил за меня вступиться: подарив мне ласковый взгляд, он сказал:

– А мы проводим Анисту, мы ведь смелые, правда, Силау? А по дороге я покажу тебе нечто интересное.

– Нет, ребятки, мне пора, засиделся я тут с вами.

Силау был абсолютно трезв, он поднялся и начал собираться, не обращая внимания на наши изумлённые взгляды. «Очень вкусная шарлотка», – на этот раз Силау ласково посмотрел на меня. Уже через секунду он быстро шагал к своей повозке.

Как только гость покинул нас, я тут же засобиралась домой. Огл пошёл провожать меня, невзирая на все мои протесты. Он молчал всю дорогу, а у меня было много вопросов! Вначале я тоже шла молча, но потом не выдержала и робко сказала, что несколько по-другому представляла себе Учителя, о котором так много слышала. Мой приятель никак не отреагировал на моё замечание. Я несмело продолжила высказывать своё мнение о Силау и вскоре уже без умолку трещала о том, что мне непонятны и неприятны и рассказы Силау, и его мнение о посвящённых, и размышление о Гроаме. Огл заговорил, когда мы почти подошли к моему дому:

– Я тоже был удивлён сегодня. Поверь, Силау совершенно другой. Я и представить не мог, что Учитель может быть столь резок, категоричен…

– Знаешь, Огл, честно говоря, я считала, что и ко мне Силау отнесётся несколько иначе, – решилась я до конца быть откровенной, – ведь он сам предсказал появление у тебя проводника, думала, он обрадуется нашему знакомству, а он сделал вид, будто я пустое место, или так и считает.

– Ты не права, Аниста, Силау, наверное, просто был смущён, – Огл весело улыбнулся, – ты покорила его своей красотой…

– Ой, и не стыдно издеваться над бедной девушкой? – я с укоризной посмотрела на Огла, – наверное, точно так же, как покорён ей ты!

– Ну, если честно, я был покорён твоей связью с Гроамом.

– Вот и спасибо, – я почувствовала, как начинаю закипать, – однако Силау даже не заинтересовался этой связью, более того, он смотрел на наши рисунки, как на каракули ребёнка, нет, даже хуже! Рисунками ребёнка обычно умиляются…

– Мы пришли, Аниста, – перебил меня Огл, – кажется, это твой дом.

Потом он взял меня за плечи и долго смотрел мне в глаза. Как я была счастлива в эту минуту! Ждала поцелуя, была готова к нему! Огл поцеловал меня …в макушку. А потом тихо сказал:

– Аниста, я всегда буду рядом, спокойной ночи.

Развернулся и быстро зашагал прочь.

Я долго не могла уснуть в эту ночь, всё думала о госте Огла, о нашем с ним госте. А ещё о словах, которые произнёс, прощаясь, мой друг. Эти слова будоражили меня и успокаивали одновременно. Даже не заметила, как сон на мягких лапках подкрался ко мне, а когда с наслаждением начала отдаваться его ласковым объятиям, вдруг что-то произошло! Что-то неприятное. Я понимала, что лежу на своей кровати, даже слышу, как тикают большие настенные часы, но не могла пошевелить и пальцем. А потом мне показалось, что какая-то сила поднимает меня вверх, послышалось неприятное шуршание, которое постепенно перерастало в сильный шум, этот шум проник в меня, заполнил всё моё сознание, и я испытала ужас: какая-то неведомая сила вытягивает наружу мою душу! Пытаюсь проснуться, открыть глаза, но мне это не удаётся! Хотя слово «сон» не очень подходит для описания владеющего мною состояния. Я вовсе не спала, видела все предметы в моей комнате. Стало очень страшно от невозможности управлять своим телом. Спина покрылась холодным потом, а мерзкий шум нарастал. Вдруг раздался ясный голос. Клянусь, я сразу поняла, кому он принадлежит:

– Аниста, а, Аниста? Анисточка, ха-ха-ха! – в голосе слышались игривые нотки. Неожиданно они сменились на властные, слова зазвучали ещё громче и чётче: – Я приказываю тебе, Аниста! Я приказываю тебе!

Изо всех сил я пыталась освободиться от охватившего меня кошмара, но открыть глаза никак не удавалось, словно кто-то склеил мои веки. А голос, явно принадлежавший Силау, продолжал:

– Не думай о своём теле, Аниста! Я приказываю! Не думай о своём теле!

Одновременно со словами сила, поднимающая вверх всё мое внутреннее существо, стала ещё мощнее, шум в ушах стремительно нарастал. Ужас затмил собой все другие чувства. На помощь мне каким-то образом смогла прийти хрупкая мысль-соломинка, на секунду прорвавшаяся сквозь страх. Я лихорадочно ухватилась за неё, вспомнив заговор от страха, которому в детстве научила меня бабушка. Собрав остатки мужества, начала мысленно его произносить. Но бабушкин заговор не действовал! Вдруг что-то холодное коснулось моего лица, и властный голос начал произносить всё громче и громче:

– Я приказываю тебе! Иробе ву кра минко пруделоо, дрелукенарти, сренг ороа креаму, стору, тробе мутаре, трода! Троде! Троде! Трода!!!

Я понимала суть произносимого заклинания. Это была чёрная мантра подчинения. На какую-то сотую долю секунды мне вдруг захотелось расслабиться и позволить себе подчиниться этому голосу. «Тебе будет интересно», – мелькнула предательская мысль, но я ещё крепче ухватилась за бабушкин заговор. Неистово дочитав его до конца, мысленно закричала: « Нет! Нет!» Я кричала и кричала. Слова приказа Силау потонули в бесконечной череде моих «Нет!». В какой-то миг мне удалось открыть глаза. Сердце бешено стучало, я задыхалась. Но кошмар цепко держал меня в своих объятиях, заставляя расслабиться; я открывала глаза – они вновь закрывались, и меня опять затягивало в мир страшных приказов колдуна. И всё же я выиграла эту борьбу: заставила себя встать с кровати и выйти из комнаты. Продолжая бороться со сном, подошла к умывальнику и несколько раз резко плеснула на себя воды. Оцепенение сна тут же прошло, уступив место страху. Я поняла, что спать в эту ночь точно уже не буду. Затем налила горячего чая и уселась на кровати. Почти весь остаток ночи я не сомкнула глаз, а потом мне удалось забыться, даже не знаю, как это произошло. Мой короткий сон был глубоким и без сновидений.

Утром, когда я собиралась на работу, ко мне в комнату зашла мама. С укором глядя мне в глаза, она сказала, что ей не нравится мой новый друг.