Гэбриэл М. Нокс - Машины Старого мира

– О, надо же, твой будущий жених, – Правида всё происходящее безумно забавляло. Он не уставал подначивать подругу и всячески напоминать о незавидной участи стать женой одного из самых желанных мужчин Разнана.

– Не называй его так, вдруг мне повезёт, и наши родители рассорятся, тогда союзу придёт конец. Надежда умирает последней.

Манис короткими шажками покинула прежнее место, спрятавшись за высокой цветочной вазой в тени широкой лестницы. Правид, заметив, как девушка неловко подтягивает длинное платье к себе поближе, рассмеялся.

– Ладно тебе. Ну, знаменитость, ну красавец, что такого.

– Да какой же он красавец, взгляни на него.

Манис ткнула пальцем подошедшему ближе Правиду в щель между тощим цветком и низкими перилами лестницы.

– Волосы, как смоль, ужасно набриолинены и зализаны назад, а лицо жутко выбелено. Он же глаза себе красит, смотри. Рисует их так, чтобы больше казались, но ведь и так понятно, что его мать из другого города континента. Из-за всей этой краски он похож на старую хозяйку публичного дома, а ведь ему не больше моего. Как можно хотеть выйти замуж за такого. Да он у зеркала по утрам будет тратить больше времени, чем я. Но и это не самое ужасное. Вирта безумно самовлюблён. Я не знаю, что может быть хуже этого.

– Ммм, Ние Трана?

Манис шутка показалась не смешной.

– Я уверен, ночью он всё это смывает, – добавил Правид сомнительный плюс.

– Он даже линзы носит жуткого зелёного цвета…

– Ох уж эта мода.

– … и слишком сильно приталенные костюмы…

– Манис, – Правид взял подругу за плечи и повернул к себе. – Всё что я сейчас слышу от тебя, это лишь нытьё и слишком много слов о внешности. Ты с ним говорить пыталась? Одно дело мода, другое – личность человека.

– Однажды. Он спросил, каким парфюмом пользуется мой отец, потому что он хочет такой же.

Снисходительный взгляд Правида тронул Манис, и она быстро добавила.

– Может, ты меня в жёны возьмёшь, а?

Мужчина тяжело вздохнул, потрепал Манис по подбородку и отпустил.

– У тебя отвратительный характер, мне такая жена не нужна.

– Даже слишком честно.

Манис снова взглянула в щелку, чтобы определить, куда направится семья Феса, а затем пойти в противоположную сторону.

Вирта Феса считался одним из самых завидных женихов верхнего круга Разнана не только потому, что был безумно популярен среди молодых девушек, но и из-за матери, умело пускающей пыль в глаза людей своего круга. Многие считали, что семья Феса очень богата, в действительности же, всё обстояло не так просто. Свой статус семья получила благодаря деду магу, отцу матери Вирты. Старик успел в своё время поработать в Башне соседнего с Разнаном города, расположившегося в юго-восточной части континента, и сколотить неплохое состояние, однако теперь ничего не представляющие из себя Фесы держались лишь на популярности сына, заколачивающего неплохие деньги в модельном бизнесе. Благодаря смешению разнанской и эсийской крови внешность Вирты получилась необычной для Разнана и тем привлекательной для богатой молодёжи внутренних кругов.

Для укрепления положения выбор матери Вирты пал на Викъянко, как на семью с хорошей репутацией и постоянно множащимся состоянием. Мускиль Феса считала Ло Викъянко очень предприимчивым, отчего желала с ним породниться. Но сын, к её разочарованию, интереса к Манис не проявлял и даже сторонился девушки.

Только войдя в светлый зал, Мускиль, схватив под руку мужа, начала искать глазами главу семейства Викъянко, чтобы выказать ему должное почтение. В эту же секунду их сына обступила толпа обожательниц, желающих знать, как он себя чувствует и с удобствами ли добирался к дому.

Мускиль буквально вырвала сына из цепких рук чужих женщин, получив вслед рассерженные реплики.

– Иди, поищи Манис, поздоровайся, спроси о самочувствии и…

– Мне ведь не три года, мам. Давай я как-нибудь сам, – перебил её Вирта.

– Только постарайся её завлечь. Пойми, нам нужна эта семья, ты и сам знаешь. Всю жизнь работать моделью нельзя. Когда-то и тебя одолеет старость и тогда…

Вирта поднял ладонь с наманикюренными пальцами, чтобы остановить поток слов матери.

– Всё я понимаю, просто эта девушка… слишком странная для меня. Пугающая, я бы сказал. К тому же, совсем за собой не следит. Плохо одевается, говорит разную ерунду.

– А ты что, много болтал с ней?

– Нет, но на прошлых вечерах я слышал, как она общается. Она с Ние Трана затеяла спор, представляешь? С Трана! Представь, если она начнёт вести себя подобным образом в браке? Да мы закончим свою жизнь в тюрьме. Башня не будет долго терпеть столь своенравного представителя знати, да и семью такого человека не пощадит.

Мускиль скривилась.

– Сынок, уверена, её можно изменить, не добрым словом, так поркой.

– Поркой? Ты сама себя слышишь? – Вирта нервно хихикнул.

– Зато у неё фигура хорошая. Бёдра, груди, всё при ней.

– А толку то? Если она начнёт много есть, так и груди и бёдра расплывутся по дому. Ей совсем немного нужно, чтобы превратиться в слона.

– Хватит, сынок. Иди, поищи её и сделай всё от тебя зависящее. Очаруй девушку, уж постарайся. Не хочу, чтобы Викъянко в последний момент передумали.

Вирта, поправив новенький костюм, пробежался взглядом по залу, стараясь не замечать подмигиваний и воздушных поцелуев в свой адрес. Семья Викъянко словно испарилась. Услышав от проходящей мимо пары о мини-спектакле, Вирта отправился на второй этаж.

Манис расслабилась, заметив, как Вирта Феса скрылся за бархатным пологом коридора второго этажа. К этому моменту Правид пошёл на второй круг, заметив среди гостей местного писателя, Еку Леха, украдкой поглядывающего на барную стойку, украшенную вычурным декором в форме взмывающих птиц. Едва ли Еку интересовал декор. Сине-зелёные и чёрные бутылки в ярких тканевых обёртках манили мужчину не меньше, чем Манис подъём на самолёте в небо над Разнаном. Ека, будучи писателем, иной раз говорил умные вещи, но из-за беспробудного пьянства прослыл чудаком и выдумщиком в высоких кругах. Никто, кроме, разве что, Правида, не относился к нему серьёзно.

Из тени, словно шпион, Манис смотрела на гостей и гадала, отчего все состоятельные люди тяготеют к крайней степени вызывающего безвкусия. Почему они любят громоздкую мебель, позолоту, огромные люстры и странные картины? Кого они хотят удивить этим? Или им действительно нравится подобное? Неужели таких людей объединяет стремление к излишествам? Почему использование золота в изготовлении запонок лучше, чем его же использование в приборостроении, почему бриллиант в кольце важнее, чем сверло или нож, выполненные с использованием того же камня и приносящие очевидно бо́льшую пользу?