Илья Богомолов - Иноходец

– Ну, есть немного. Вообще-то, меня чаще подвозят. Но сегодня я прошел пешком километров двадцать. Вот мои старенькие кроссовки и истрепались. Пришлось взять у друга эти кеды.

– И горячий асфальт тебе нипочем? И камни тоже?

– Если с ними договориться, они станут тебе друзьями, – хитро подмигнул Джано.

– Или набухаться настолько, что ноги уже ничего не чувствуют… – иронично обронил я.

– Да я трезв, как стекло!

Он уплетал поджаристый хлеб, а я пытался понять, кто же передо мной – псих, выпендрежник или какой-нибудь йог. А может, чокнутый хиппи? Его необычность просматривалась во всём, даже в движениях. Он был ловок, будто родился и вырос в гастролирующем цирке. Я наблюдал за ним, и в какой-то момент мне даже показалось странным, почему этот парень в потертой одежде вызывает у меня больше интереса, чем девушки. Что со мной не так-то?

Вечер продолжался. В компании девиц мы веселились на полную катушку. Прыгали через костер, запускали пластушки по воде, Лёша пел песни под гитару. Колянчик и Джано пили, будто действительно бездонные. Только первый дурел и становился всё шумнее, а второй больше шутил да травил байки.

Изрядно набравшись, наш здоровяк пустился в пляс, да так махал ногами, что его кроссовок вдруг покинул своё законное место и отправился в полет в ночное небо. До звезд он, конечно, не долетел – помешали ветки деревьев. В них летающая обувь и застряла, без всякого желания возвращаться на землю.

Колянчик только открыл рот, чтобы прокомментировать этот инцидент ёмким матерным словцом, как Джано уже бросился карабкаться наверх по стволу, чтобы достать кроссовок. Он двигался так быстро, что первая моя мысль о его принадлежности к цирковой труппе улетучилась в миг. Какой там цирк?! Этот парень вырос в джунглях! Те ветки вообще не должны были выдержать его веса, но вот уже потерянная обувь летит вниз, а этот «человек-паук» спускается обратно. Барышни встали с открытыми ртами, Лёша смотрел с нескрываемой завистью. А я… Я заметил, как, спустившись, Джано зачем-то погладил ствол дерева. Будто поблагодарил его. Тут до меня дошло, что надо следить за этим парнем очень пристально. В каждом его движении кроются секреты. Секреты, которые делают его особенным.

– Дружище, спасибо! Ты, конечно, идиот, но тапок мне вернул, – Колянчик потрепал товарища по плечу.

– Я вернул обувь человеку, который меня сегодня обул, – улыбнулся Джано. – Добром за добро платить надо.

Время шло, дрова кончались. Здоровяк увел одну из барышень собирать ветки, чем очень подсобил Лёше, который явно хотел остаться один на один с её подругой. Я же увязался за новым знакомым. Он удивительно легко находил в темноте сухие ветки, следуя за ним, я остался совсем без добычи. Пришлось отойти чуть в сторону, но глаз с этого странного акробата я не спускал. Очень хотелось задать ему какой-нибудь хитрый вопрос, но на ум приходила только банальщина. Я сдался и начал с неё.

– Где ты научился так лазить по деревьям?

– В детстве у соседа яблоня была. Большая, высокая. Я каждый день её обносил.

– Но не с такой же скоростью…

– Именно с такой, если хочешь, чтобы сосед не успел тебя заметить. Палкой по спине получить – совсем невесело.

– А гладить дерево при этом зачем?

Даже в темноте я заметил, как у Джано сверкнули глаза после этого вопроса. Он удивился, что я обратил внимание на данную деталь. Значит, она действительно имела значение.

– Если дерево тебе что-то дало, нужно его поблагодарить. Ты же говоришь маме «спасибо», когда она покупает тебе торт? А дерево чем хуже? – пояснил таинственный акробат.

– Для тебя все деревья – живые и разумные?

– Всё, что ты видишь вокруг себя, – живое и разумное.

– Что это за философия такая? – не унимался я, мы ведь подошли к самому главному.

– Ну, я так ощущаю мир. Кто-то в бога верит, а я вот в природу, в духов, добрых и не очень.

– Ты что-то вроде друида?

– Я предпочитаю слово «шаман», – Джано улыбнулся, как улыбается дьявол в американских фильмах.

И тут в темноте раздался какой-то низкий тревожный звук. Я не сразу сообразил, что это рык. Собака? Волк? Мысли переполошились в моей голове, как люди в горящем здании. Я с детства боялся собак. Когда видел крупную псину, ноги сразу становились ватными. Я не мог ни убежать, ни дать ей отпор. А этот зверь, судя по рыку, был весьма крупным и опасным.

– Стой, не шевелись, – тихо сказал Джано. – Он пришел за мной. Этот тот самый…

Укус! У этого парня же рука была покусана, я вспомнил! Но неужели напавшая собака шла за ним? Как долго? Как далеко?

От улыбки Джано не осталось и следа. Он весь подобрался и начал медленно приседать. Чтобы без резких движений положить дрова и взять в руки палку побольше. Я хотел сделать то же самое, но страх полностью сковал моё тело. Даже дышать было трудно.

Зверюга медленно показалась из зарослей, и я обомлел. Это явно был волк, но не такой, какого я видел в зоопарке. Здоровый, черный, глаза его горели красным, в темноте это сразу стало заметно. Оба алых уголька сверлили взглядом Джано. А когда они сместились в мою сторону, я познал страх, по сравнению с которым мой предыдущий испуг был легеньким стрессом. Зверь смотрел на меня… И сквозь меня. Он как будто заглядывал в самую душу…

Джано поднялся с земли, в руках у него оказались две толстые палки средней длины. Рычащий волк снова глянул на него и начал готовиться к прыжку. Вдруг мой спутник рванул с места, как заяц-русак. Он умчался в темноту и потерялся где-то в деревьях. Расчет был верный – чудовище действительно явилось именно за ним. Здоровенный волк ринулся за убегающим парнем и тоже пропал во тьме, а я остался стоять один-одинешенек.

Потом, прокручивая этот эпизод в памяти, я понял, что Джано хотел меня спасти. Он увел зверюгу за собой, и это был мой шанс вернуться к костру, предупредить Колянчика и остальных. И я именно так и поступил бы… Если бы мои ноги могли двигаться. Отвратительно чувство – тело одновременно и каменное, и ватное. Я стоял и не дышал, даже палки не мог поднять.

Голимая тряпка, внешне похожая на парня… Оставалось только испачкать штаны для полноты картины.

На следующее утро после визита Джано Игорь пошел на работу. По времени он явно опаздывал, но при этом совсем не спешил. У журналистов, как говорят, ненормированный график работы. Правда, в итоге это выливается не в то, что ты можешь трудиться, когда захочешь, а в регулярные переработки. Из этой ситуации только два выхода: либо отчаянно любить своё дело и пахать, как вол, либо включать пофигизм. Парень выбрал второй вариант, поэтому ему было глубоко параллельно, если он опоздает на утреннюю планерку. Всегда можно припомнить, что работал на выходных или дежурил на праздник.