Алексей Берсерк - Тёмных дел мастера. Книга третья

«Встать!» – громко скомандовал молодой колдун лежавшему без чувств молодому человеку, даже не открывая рта, когда наконец протащил того по внутреннему двору и вышиб рукой хлипкую дверь, ввалив пленника внутрь пустующего дома, который хоть и не был заброшен, но всё же не представлял собою полноценное жилище, являясь для свои хозяев, скорее, чем-то вроде летнего домика или склада.

«А?.. Где я?.. Совещание… Сегодня совещание…» – запульсировал мозг его жертвы отдельными фразами, и в следующее мгновение сознание вновь пробудилось в нём, обнаружив себя в подвешенном состоянии. Казалось, что оно словно парило в воздухе, пока вдруг не увидело внизу, на полу, самого себя, Малькома Артена, но только отчего-то до жути бледного и недвижимого. Подобное зрелище тут же ввергло его в состояние дичайшей паники и исступления, но Альфред с силой заставил его резко освободиться от этих чувств, буквально подавив собственное «я» пленника.

Тогда обезоруженный разум городского чиновника частично раскрылся пред ним, и Альфред стал быстро пролистывать его, словно страницы книги, расчленяя всю необходимую информацию на нужную и ненужную.

Однако это оказалось не так-то просто.

В первые же секунды сознанию молодого колдуна открылось сразу несколько поразительных фактов касательно наступившего времени, и все они оказались настолько значимыми, что было непонятно как вообще такие вещи могли взаимодействовать между собой, складываясь в единую сеть для каждого трепыхавшегося в ней представителя современного социума. Оказалось, что за время его пребывания в Эргароте этот мир изменился до неузнаваемости, и в первую очередь это было связано с тем, что Сентус окончательно утратил свою самобытность, переняв значительную часть социальных норм от Великого Гилия, что, в свою очередь, было вызвано тем, насколько сильно Сентус нуждался в его магии, созданной исключительно для торговли и управления народными массами, и насколько далеко зашли в своей жадности его новые «управители». Многих вещей Альфред пока ещё не понимал, но в остальном его реакция была категорична и непреклонна: от прежнего, известного ему королевства уже практически не осталось и следа.

По всему Сентусу теперь процветала экономическая выгода, ради которой уничтожались и преобразовывались целые гектары земли, превращаясь в мусорные лежбища, а речные и морские берега служили единственным способом, который знали хозяева современных мануфактур, чтобы ежедневно избавляться от вырабатываемых их предприятиями отходов. Вдобавок повсюду активно развивалась промышленная охота, которая с каждым годом уничтожала уже целые виды животных ради того, чтобы очередная городская модница могла похвастаться перед своими подругами только что купленной ею новой шляпкой или сумочкой, а те, в свою очередь, выискивали всё более изощрённые средства занять лидирующее место в этой гонке, – и таким образом истребление самых редких тварей росло в неумолимой прогрессии.

В городах же, которых Альфред мельком успел насчитать на целый десяток больше, чем знал до того, как покинул Сентус, отныне царил такой социальный порядок, что все известные ему когда-то законы общества просто падали ниц и отступали, а на сцене оставался лишь повсеместный контроль населения, процветающий благодаря десяткам разнообразных магических изобретений и призванный служить исключительно одной цели: управлять разросшимся до небывалых размеров населением, дабы то приносило его хозяевам как можно меньше проблем и как можно больше денег. На развитие этой системы были направлены почти все силы крупных и мелких предприятий, управлений, решений, а также стратегий тех или иных социальных образований – и практически вся магия, которая поставлялась и использовалась Сентусом из-за границы, что, в свою очередь, незаметно формировало сознание нового поколения как рабское, независимо от того, к какому социальному слою принадлежали его представители, поскольку людям попросту нравилось день за днём стремиться к безграничному богатству, даже не замечая этого. Однако чтобы такая направленность системы не прекращала работать, её хозяева тратили на это немало времени и сил, усыпляя разум предыдущего поколения, чтобы следующее за ним было уже более податливо и не сопротивлялось реалиям созданного ими мира. В итоге люди принимали такое устройство быта за абсолют, на основе которого они уже могли строить свою ещё более испорченную жизнь… или думали, что могли. На самом же деле оказывалось, что современная магия практически во всём подчиняла их разум, с ранних лет отлучая человека от управления своей жизнью, как когда-то и объяснял самому Альфреду Джаргул; только сейчас отличие состояло в том, что масштаб этих действий практически откинул в сторону любое развитие, заменив его бесконечным стремлением к лидирующему месту в мировой финансовой гонке, и весь смысл существования отдельного человека сводился именно к этому.

«Грядёт это время…» – ещё раз повторил про себя молодой колдун слова из пророчества и с неимоверным усилием буквально вдавил сознание своей жертвы обратно в её тело. Последней извлечённой из пленника информацией оказалось то, что с момента отбытия Альфреда в Эргарот здесь, в этом мире, прошло уже целых двадцать пять лет…

– Что это за фокусы с вашей магией? – невнятно бросил он в сторону только что очнувшегося от своих ментальных страданий городского чиновника, разум которого всё ещё пребывал в каком-то кошмарном состоянии, сквозь которое он не мог отделить сон от реальности.

– Я-я-я-я-я… я-я-я… – тянул он бесконечную паузу, сопровождаемую разносившимся по пыльному дому звучным эхом, но Альфред не намерен был и дальше это терпеть.

– Что за фокусы позволяют вам не пользоваться магическими формулами?! – уже более яростно прошипел он в лицо перепуганному городскому франту свой вопрос, после того, как молниеносно метнулся к нему и, ухватив за шею одной рукой, приподнял его во весь рост с земли.

Однако вместо ответа несчастный пленник мог только измучено трепыхаться, в миг отягощённый колоссальным весом своего тела, да изредка раскрывать рот, издавая ничего не значащие звуки. Тогда молодой колдун с силой протолкнул его через всю комнату, протаранив телом городского чиновника за одно движение абсолютно каждый попавшийся им на пути предмет: стул, напольную вазу, журнальный столик – после чего лихо пригвоздил свою жертву к ближайшей стене и снова задал свой вопрос, но теперь разделяя в нём каждое слово.

– Кри… *х-с-с-с*, – просипела в конце концов непослушными губами его изувеченная ударами жертва и тотчас рухнула на землю, поскольку Альфред неожиданно разжал свою хватку, догадавшись о том, как оканчивалось слово, которое та пыталась выговорить.