Алексей Берсерк - Тёмных дел мастера. Книга третья

– Ваше соглашение… не стоит всего того, что грозит… дикой природе этого мира… опустошаемой под гнётом людей… если я не найду себе достойного преемника… который уберёг бы то, что вскоре останется от леса… когда меня не станет… – журчал у ног маленького человечка голосистый ручеёк , уносясь прочь и отдаваясь в огромных камнях , выставленных вокруг гнома вертикальными колоннами священного для когда-то живших здесь последних эльфийских народов календаря летнего и зимнего небесного полукруга.

– Всё равно это не аргумент, и ты не вправе был вмешиваться! – всё так же упрямо стоял на своём маленький человечек, который, казалось, вообще не обращал особого внимания на то, КАКИМ образом общалась с ним окружившая его неведомая сила , равно как и на приводимые ей аргументы. Хотя всё же в его собственных манерах читалось некое уважение, поскольку за всё то время, что они разговаривали, он ни разу не позволил себе схитрить или вести себя слишком высокопарно – а ведь именно так он обычно и вёл себя на дорогах, до последнего торгуясь там со всяким прохожим людом, лишь бы очистить их карманы от оставшихся медяков.

– Коротка жизнь людей-й … – заунывно тянули листья ближайшего ясеня, раскинувшего у самого края восточной части поляны свои гигантские ветви чуть ли не до неба. – Но это не их вина… А их удел… Ниспосланный циклом бытия… Как цена за их возможности… – продолжила его томную речь сама земля, и в ту же секунду её тёмные недра слегка задрожали и раздвинулись, образовав прямо под тем местом, где стоял гном, небольшой холмик. Этот холмик тут же заставил маленького человечка споткнуться, когда он прямо-таки почувствовал сквозь тонкие подошвы своих аккуратно сшитых полусапог, что мягкая лесная подстилка под ними вдруг стала превращаться во что-то твёрдое и гладкое. Взглянув себе под ноги ещё раз, озадаченный гном неожиданно наткнулся глазами на оголённые кости, белевшие из-под земли своими гладкими мерзкими черепками, отчего сразу же и повалился назад от ужаса, поскольку быстро узнал, кому они принадлежали.

– Для каждой букашки… время течёт по разному… И тем не менее смерть – это ваш общий рок, – заключили над его головой проплывавшие у самого солнца невообразимо высокие облака , словно то были невидимые вершители суда над всем, что творилось у них на глазах за последние миллионы лет, однако для гнома этот голос доносил лишь очевидные вещи, и потому он тотчас же быстренько поднялся с ног и отряхнулся.

– Ты же знаешь, что мы не люди, – снова зазвучал его торопливый голос. – Ещё до того, как первый из их рода ступил на поверхность этих некогда благословенных земель мы уже иначе относились и к жизни, и к смерти. Хотя, конечно, я всё же не могу не признать твою правоту, Хранитель: ведь, в отличие от тебя, мы все – и вправду смертные. А некоторые из наземных существ – смертные окончательно, так сказать. Как, например, те животные, что уже никогда не доберутся до хранимых тобой заповедных чащоб в глубине этого леса. И как те бедные эльфы, которым принадлежали когда-то эти кости… В общем, вот почему ты сам должен понимать, что твоё вмешательство – противоестественно. А Постоянство вечно. Дай ему умереть, Хранитель. Дай ему умереть.

– Его у-ме-ни-е … – прошуршали вдруг несколько пар лап огромных волков, пронёсшихся где-то невдалеке от поляны. – … Полученное от искры… самого первого его предка… – продолжили за них птицы , чирикавшие на ветвях неподалёку и носившиеся быстрыми стайками между ними, – сумевшего изготовить такое… Оно же тоже вечно… разве нет?.. – И, словно набиравший силы круговорот фраз, подобные звуки стали всё больше и больше окружать маленького человечка, стоявшего посреди поляны, прорываясь уже отовсюду: – Раздуваемая с каждым поколением… эта специальность… эта искусность… в обращении с-одним-и-тем же инструментом… принадлежащая не зверю, но-созданная-лишь по воле человека… пережила их всех… И в конце-концов-явила на свет того, кто одним-своим усердием одним-своим старанием… и ничем более… пробил стены их прежних-родовых-возможностей-проломил врата забвения-и преодолел отпущенный ему земной удел-заслужив-тем-самым право… выжить… став кем-то иным-если на то будет его воля…

– И что же говорит его «воля»? – недоверчиво и презрительно поинтересовался у этих звуков гном.

– О-о-о!.. – треснул маленький камушек у его ног, и тут же на поляне воцарилась тишина… После чего одновременно застрекотали все насекомые в траве и забегали все мелкие зверьки вокруг: – Он неимоверно, несомненно, неукоснительно… хочет… жить!.. Он хочет мести!!!

…Но поскольку его сущность больше не обременена законами его порочной стаи… Она стала больше… Она вырвалась из них… И пришло время для поворота… этого цикла… – завершили камни на поляне. – Ведь я уже истощён… И больше не я… а он… и его наследство… едины… во мне… и произрастая из согласия… со мной… скоро станут… мной… опять.

– А как же предмет нашего соглашения, из-за которого я здесь? Как же их фамильное произведение искусства? Которое я, прошу снова заметить, абсолютно честно выторговал у его отца за год то того, как последние его сородичи погибли в том внезапном нападении астаритов на их деревню?.. – не унимался в создававшемся шуме стрекочущих коготков и гуле сотен жёстких крыльев , трепетавших в воздухе, строптивый голос маленького человечка, который теперь всё больше тонул в этих звуках, становясь, скорее, их общей частью. – Ведь этот лук, выкованный из небесной стали первым Устеном … он нужен был ему только для этой самой мести. И что же: теперь он тоже сольётся с тобой в единую сущность?.. А, Хранитель?!..

– Лук? .. – звякнул вдруг проблеск ручейка . – Так вот как это называется … – Лу-ук… – и как будто по одной команде все насекомые вокруг него разом вспорхнули, после чего вознеслись единой стаей прямо к небесам. – Эта вещь… не из нашего мира… Она чужда мне… – сухо прошипел ветер . — Но принадлежала этому человеку… даже раньше, чем он родился… Поэтому связь их… иная… И она несравнимо выше, чем даже тот метал-л-л… – на этой фразе гному неожиданно послышалось, как его родные месторождения запрятанных глубоко под землёй и находящиеся сейчас во владении дварфов драгоценных металлов тихонько откликнулись на «слова» Хранителя, – …которым ты… распоряжаешься. Твоё постоянство… – снова продолжил ветер, – против его связи поколений… ничто.

Услышав такое святотатство, маленький человечек недовольно поморщился и ещё больше надвинул на лоб свой золочёный шлем, чтобы Хранитель не понял насколько они его задели. Однако не проронил ни слова.