Мария Данилова - Свет и Тень. Книга первая

Он не вылезал из клубов, у него была гигантская записная книжка женских номеров, он постоянно находил себе новых «куриц» и бросался практически на всех представительниц женского пола. Я была не исключением, и это была одна из причин, почему я его недолюбливала.

– Надо было ехать одному и исключить вторжение в мою личную жизнь, – строго наказала я, поднимаясь на ноги.

Бельский поплакал в ковер, потом кряхтя и пошатываясь поднялся на ноги. Встав передо мной, он сначала хотел ныть на тему, как я его обидела (мама его очень перелюбила в детстве, за счет чего он почему-то был уверен, что весь белый свет теперь должен его обожать и возвеличивать), а потом он почему-то уставился на меня. Я только в этот момент сообразила, что все еще в своей пижаме.

Лицо у Бельского сразу поплыло, он расцвел и перестал думать даже ту единственную мысль, которую думал до этого. Пришлось привести его в чувства – кулаком в морду. Пока он орал, я быстро сбегала за халатом и завернулась в него.

– За что ты меня все время лупишь?! – Возмущенный случившейся с ним несправедливостью, держался за челюсть Бельский.

– Вон.

– Что вон?

– Пошел вон, пока я тебя не вытолкала силой.

– А как же работа? – Щека начинала опухать.

– Это сейчас спросил тот, кто месяц назад вместо задания отправился на острова с тремя девицами развлекаться, – язвительно напомнила о его прегрешениях я.

Бельский вздохнул и бросил в мою сторону обиженный взгляд, словно я должна была сжалиться, или того хуже – попросить у него прощение. Но этого, естественно, не последовало. Он предпринял еще одну попытку.

– Живем в одном доме, а я у тебя еще ни разу не был, – буркнул он. – Чайку не предложишь?

– Не заставляй меня применять Свет, – пригрозила я.

Бельский снова вздохнул, только теперь понимая, что явно не в том положении, чтобы что-то от меня требовать. За это я ему не нравилась. После таких «обломов» он предпочитал держаться от меня подальше. Ненадолго его хватало, но я пока еще не готова была преступить черту закона и совершить особо тяжкое убийство.

– Ладно, подожду снаружи, – пробубнил себе под нос Бельский и, потирая больную челюсть, поплелся на выход.

Для приличия как нормальный человек. Хотя человека это из него не делало.

Когда хлопнула входная дверь, я сделала глубокий вздох. Повезло мне с соседом.

До какого-то времени я даже не знала, что он живет в одном со мной доме. Но однажды, когда я возвращалась с работы, Бельский предложил подбросить. Я решительно отказала. Но он почему-то шел следом. Дело было летом поздним вечером, но темнело поздно. Поскольку я не знала тогда еще, где он проживает, я расценила его попытку «меня проводить» как попытку нападения и разбила ему нос. Пока он не привел меня к своей квартире и не открыл ключами дверь, я ему не поверила.

Впрочем, за нос я так и не извинилась. Уж очень противным увальнем был Бельский, чтобы внезапное совпадение звезд и наше проживание в высотке на Выставочной могло быть расценено признаком хорошего тона с его стороны.

Собиралась я не быстро. Мы только после дела, что могло так срочно понадобиться Стасу? Ой, Станиславу Робертовичу, конечно. Между собой мы все равно называли его просто Стасом. То есть, когда вообще разговаривали. Дружной нашу команду можно было назвать в самую последнюю очередь.

Стас был намного старше нас, против наших «до двадцати пяти» его тридцать девять звучали солидно, хоть он и выглядел на тридцать пять. Так или иначе, но его годы ему были явно не в помощь и руководитель из него никакой. Я не преувеличивала, это было чистой правдой. К тому же он и не любил руководить, о чем периодически сам лично нам напоминал.

Это, конечно, командный дух не укрепляло.

В общем, на всякий случай я оделась в форму – черный костюм Ходящих с белой полоской на манжетах и плечах, на поясе закрепила четыре фонаря, предварительно проверив каждый на работоспособность, а также закинула в рюкзак парочку комплектов новых батареек.

Глянула на себя в зеркало. Конечно, «грозой Теневиков» девушку, которая смотрела на меня, назвать было нельзя. Не высокая (в моем отделе все лбы, минимум на голову выше меня), худенькая. Точеные черты лица, серо-голубые глаза, темно-бордовые волосы.

В отделе я прописалась как «целитель» и это меня сильно не устраивало. Вообще гендерные различия роли не играли, «воителями», как мои коллеги, могли быть и девушки. Просто мой потенциал почему-то был определен как «годна в целители». Обидно, конечно, но каждый занимался своим делом.

Однако в долгу я не осталась и буквально душу вытрясла из своего учителя по целительной практике первого уровня, чтобы он хоть основам сражений меня обучил. После долгих и упорных пыток учитель вскрикнул: «Отдам все, только отпусти уже меня!» и поделился информацией: оказывается, можно было рассчитывать после целительства когда-нибудь стать воителем, но, почему-то, не наоборот.

На самом деле мне не нравилось быть пассивной, а именно с этим связана роль целителя. Я хотела действия, активности, драк и схваток! Особенно в последние полгода. Может даже год. А приходилось только залечивать полученные в результате тяжелого сражения за лист лопуха раны сотрудников отдела. Во время поисков разрывов мы иногда блуждали по лесам и полям часами, оттого приходилось пользоваться местными удобствами.

На самом деле, даже несмотря на то, что в Эрридон мы отправлялись не так чтобы очень часто, больше знали по рассказам других Ходящих, мало кому требовались что целители, что воители. Теневики в Эрридоне практически не появлялись. Этот мир был, как бы тавтологично это не звучало, мирным и Теневиков оттуда изгнали уже очень давно. Не совсем, конечно, но по крайней мере усмирили их пыл и порождения теней не бросались на эрридонцев без разбору.

Однако поскольку, понятное дело, невозможно уничтожить Тень целиком и полностью, приходилось допускать мысль о том, что Теневики не исчезли, они просто затаились. И именно поэтому любой разрыв между мирами должен был быть закрыт во избежание любых недоразумений.

И вот как раз эти недоразумения, если таковые, конечно, появлялись, и призваны были решать Световые. Так нас называли за то, что мы умели использовать Свет как оружие, который был единственным средством против Теней.

Ходящими же нас прозвали не мы сами, а иномирцы, потому что, несмотря на довольно развитую инфраструктуру межпространственных переходов, Световые ходили между мирами чаще других.

Взяв ключи от квартиры, я направилась к выходу. Бельский все еще обижался. Когда я вышла, бубнил себе что-то под нос и бурчал о том, как не справедлива жизнь. Что я – последнее существо на земле, было первым пунктом в списке неблагодарностей неблагодарному миру.