Алексiй Сиворин - Фарс о трёх головах

Иллюстратор Алексей Сиворин

© Алексiй Сиворин, 2022

© Алексей Сиворин, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-0806-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В которой превеселейший Змей Горыныч смеётся

– У нашего Змея три головы, да трое мозгов. А толку никакого! Читать не умеет, считать не умеет, все науки в одно место послал – а богатство, гад такой, собрал!

Далеко окрест разносился громогласный хохот из пещеры Змея Горыныча Алмазно-Горского IV. За утренней трапезой, плавно переходящей в обед, развлекал своего хозяина Шут Картошка в ушастой шапке, ловко вертя в руках деревянную безротую маску с бубенчиками. Туда сюда скакал скоморох по мраморному полу в черно-белую клетку, отражаясь в его глади.

– Дворец отгрохал со вкусом, – развел руками Шут. – Ещё бы, рабочим-то не заплатил, а взял их да и сожрал!

Сама пещера представляла собой один огромный «зал» со множеством потайных дверей, коридоров, заветных покоев и норок для слуг. Освещалась она перьями жар-птиц и была обставлена награбленным добром. У западной стены сгрудились пузатые вазы и чудные плевательницы, кувшины и бутыли с вином, повсюду развешаны рогатые черепа. Позади Змея на стене висел громадный щит, гравированный фамильным гербом – треугольником с рогами. У восточной стены блестел золоченый круг гонга, рядом с которым неотлучно стоял слуга-нетопырь и ударами извещал точно в положенное время трапезы или иные мероприятия. Там же возвышалось изваяние на высоком постаменте, а, точнее сказать, обломок прекрасной статуи весьма нескромного вида – белокаменное гузно.

– О, Змей! Ты наш Царь и Великий Дракон, Всея великие и малые страхи самодержец.

– Да уж не меньше! – вякнул Змей, тряхнув бокалом вина.

Находясь в своем роскошном логове, он почти всегда полулежал на боку, опираясь одним локтем на особый камень-подставку, лицом к воротам в южной стене. За годы наел он громадное пузо и между налетами предпочитал не перетруждаться.

– Оно и верно, все тебя боятся! – продолжал Шут.

– А почему? Ну-ка, скажи почему.

– Да ведь ты ж не моешься совсем, после облегчения не подтираешься – вот тебя за версту и обходят от вони твоей! – заключил Шут. Змей ехидно посмеялся, но пальцем пригрозил.

– Слуги твои нетопыри трепещут, боятся как бы их вместе с едой не сожрал! – указал Шут на подносчиков.

Трое нетопырей стояли подле Змея с подносами, прикрепленными на головах и полными закусок, и тупо улыбались шуткам.

– Я трепещу, как бы меня за шутку не спалил, – кривлялся Шут с невиданной быстротой сменяя свои ужимки. – Да пока до всех трех голов дойдет, так и перешутить можно.

Картошка славен был на всё Тридевятое Царство не меньше самого Змея. Нет такого князя или короля окрест, который бы не хотел отрубить ему голову за его злые шутки про них. Да только бы слышали, что говорил он про своего хозяина ему же в морды. Вот только мало кто знал, откуда у Горыныча взялся шут и почему он, собственно, Картошка. А дело было так. Однажды Змей разорил очередное царство. Потом долго над пожарищем летал – своим могуществом самому себе похвалялся. Да вдруг увидел, как сидел какой-то пьянчужка ободранный у догорающего дворца, смеялся во всю глотку и картошку в огне жарил. Оказалось, то был царский шут. Так и забрал его Змей себе как трофей, нарек Картошкой, а старое имя и жизнь вспоминать запретил.

Пока Шут вертелся и кривился без остановки, в полу рядом воротами заскрипела дверца и черный глянцевый квадрат поднялся, словно крышка.

– Ба! А вот и наш Зайчик! Всегда знает как правильно, только каждый раз делает как получится, – заорал Картошка.

Это из почтовой комнаты явился секретарь, пожалуй, единственный серьезный обитатель этой великолепной пещеры. Выбравшись наверх и закрыв дверцу, он как всегда невозмутимо зашагал вперед в своем черном сюртуке с хвостом и ослепительно белых панталонах, пока над ним хохотали.

– Погоди, вот напишу на тебя донос! – прошипел Зайчик, проходя мимо Шута с важно поднятым носом.

Но вот же, скажете, какое недоразумение: у Змея и вдруг Зайчик – секретарь, а помимо этого еще и казначей, ключник, почмейстер и пр. (и всё это, прошу заметить за одно жалование). А дело в том, что Зайчик попал сюда из родного леса, когда случилось ему подыскивать себе хоть какую службу. Тогда-то и увидал он на старом кривом дубу объявление: свободно-де место секретарское. Оказалось, Змей Горыныч куражился. И теперь у Зайчика дела – обманы, кляузы и подлоги с невинной мордочкой.

– О, дракон. Срочное письмо от Змея Черногорского XIX, – показал Зайчик Горынычу большой свиток.

– Ой, ну читай! – нехотя распорядился Змей в три глотки.

– Вселюбезно! – встрепенулся секретарь и начал читать: «Друг наш и соратник! Потерпели мы в бою страшную потерю. 19 голов долой! Осталась всего одна. Идёт за мной витязь. Пришли золота на откуп! Нижайшие просим».

– Золото? Ему? Моего?

– Как изволили слышать, о Дракон.

– Пиши ответ. Молитвами нашими жив будешь!… Ну, что еще-то?

– Да вот записочку прислали с печатью гербовой! – достал Зайчик из кармана конвертик. – Извещают нас, что сегодня же прибудет Царевна-Птичка дабы отданной быть в жёны ваши за тем, что невозможно выплачивать дань, обложением которой обременено было царство ея 18 лет назад ввиду…

– Хватит! Вечно ты длиннишь. Это которого царства?

– Трех рек и Белой горы.

– А, это где царек – того. Поэт! И скоро будет?

– Да, вот с минуты на минуту-с!

– Ну что ж! Сыграем свадебку. Одарить, что ли, вас в честь праздника? – воскликнул довольный Змей, – Ты, Шут, чего хочешь?

– Жениться тоже хочу! – воскликнул Шут и уселся рядом на пол.

– Хорошо! Женим! Покажись, Красанья!

Тут же вылезла из норы за изваянием и готовая невеста – новая Змеева забава с болот. Вся нарядная, в шелках да парче, крыса-многоглазка.

– А! Да что ты, батюшка, не допусти! – восклинул Шут. – Уж не для этого ли её и купил, чтобы меня несчастным браком наказать?

– Чего орешь? Не нравится? Смотри впредь, шути смешно.

Все тут же поняли, что на радостях на Змея напала охота над ними поиздеваться. И сразу приготовились поменьше просить и за всё низкими поклонами благодарить.

– Ну, а ты зайчик?

– Да мне бы, дракон, сюртук новый. А то старый совсем уж истрепался. Перед гостями стыдно.