Алан Чароит - Чудеса Дивнозёрья

Признаться, сперва Пушок испытал немалое искушение запихнуть всё барахло обратно в шкаф, а, когда Тайка обнаружит пропажу, сделать честные глаза и сказать: мол, не брал. И это даже не было бы враньём: он ведь и правда не брал пятак. Но совесть сжала его горло будто ледяной рукой, не позволяя остаться в стороне.

Пушок тщетно попытался привести в порядок слипшиеся от варенья перья, потом махнул лапой – ладно, ещё успеется – и полетел к лесу. Он совершенно не представлял себе, где будет искать негодяя Веника, поэтому решил сперва навестить диких коловершей. Конечно, расстались они отнюдь не на мажорной ноте, но вроде бы лысый воришка улетел вместе с ними. И кто знает, вдруг они ещё не успели разлететься каждый в свою сторону?

Чёрная полоса в жизни не вечна, она имеет свойство заканчиваться, и Пушку наконец-то повезло: он нашёл диких коловершей в лесу на опушке – там, где они обычно любили собираться. Но только в этот раз никто не вылетел к нему навстречу, не прокурлыкал приветствие, не предложил вкусную шишку с семечками или сладкий корень ревеня. Его прежние друзья вели себя так, будто бы никакого Пушка вовсе не существовало. Понятное дело, обиделись… В другой раз это бы его задело, но не сейчас – главное, что Веник тоже был здесь. Ещё и лыбился, негодяй! Насмехался в душе, наверное.

Не долго думая, Пушок налетел на обидчика, сбил его с ног, и они вместе покатились по влажной от вечерней росы траве, грозно шипя, молотя друг друга когтями куда ни попадя и теряя по дороге перья.

– Вор-р-р! – прорычал Пушок, силясь цапнуть противника за обтянутый тонкой кожей загривок. – Отдавай, что украл!

– Не понимаю, о чём ты, – Веник ловко вывернулся и запустил острые когти прямо в бок обидчика, но те застряли в густом подшерстке.

– Отдавай пятак!

– Какой ещё пятак? Я ничего не брал!

– Врёшь!!! – Пушок взвизгнул, потому что Веник больно укусил его за ухо.

– А ну, перестаньте сейчас же, мальчики! – за спиной раздался возмущённый голос Ночки.

Кто-то схватил Пушка зубами за шкирку и потянул назад. Шипящего и плюющегося во все стороны Веника оттащил Дымок собственной персоной. Серый вожак стаи дождался, пока оба драчуна перестанут вырываться, и только тогда рявкнул:

– Вы чё? Совсем страх потеряли? Пушок, какая муха тебя укусила, а ну выкладывай как на духу!

– Этот лысый воришка спёр из шкафчика одну очень важную вещь. Ведьминскую! Вот вернётся хранительница, обнаружит пропажу, и всем тогда на орехи достанется!

Кажется, это заявление Дымка обеспокоило. Тайку в Дивнозёрье все волшебные существа если и не любили, то уважали. Потому что знали: связываться с самой ведьмой-хранительницей – себе дороже.

Нахмурившись, Дымок повернулся к Венику:

– Так, чё-та я не понял, Вениамин? Это что за новости? Не по понятиям живёшь, лысый? У своих воровать строго запрещено. Одно дело там ягоды из сада стырить или яйцо из-под несушки – от них не убудет. Но у самой ведьмы! Это, братан, стыдоба!

– Да не брал я ничего! – Веник сплюнул на траву, и Пушок заметил, что по подбородку противника стекла капелька крови. Ха! Кажется, кто-то лишился зуба! – Что я, самоубийца, что ли, у ведьмы воровать? Да моя бывшая хозяйка за такое бы меня сразу за хвост раскрутила и об стенку шлёпнула.

Пушок, представив такое бесчинство, в ужасе закатил глаза. Нет, этого он даже гадкому Венику не пожелал бы. Хвост у коловершей считался ценным и неприкосновенным. Но жалость жалостью, а сдавать позиции Пушок всё же не собирался:

– Какая там «бывшая»! Лапшу нам на уши вешаешь, а сам, небось, для неё и уволок счастливый талисман. Тьфу на тебя, фамилиар! – последнее слово он выплюнул так, будто бы в нём было что-то обидное.

– Пушок, мне кажется, ты неправ, – Ночка тронула его мягкой лапкой за плечо. – Если бы Вениамину было куда лететь, с чего бы ему тогда проситься в нашу стаю?

– А он просился? – брови Пушка в удивлении поползли вверх.

– Да. И Дымок его принял. Теперь он один из нас. Тоже дикий коловерша из Дивнозёрья.

Ну и дела! Эту новость следовало заесть и переварить. Чем дальше, тем меньше Пушку нравилась вся эта история. Выходило, что теперь за несносного Веника в случае чего вступится вся стая. В этом плане у Дымка было строго: один за всех и все за одного.

– Но он же… лысый, – мявкнул Пушок, не подумав, и тут же прикусил язык.

Ох… да за такие слова его самого следовало бы раскрутить за хвост и об стенку шмякнуть! Сколько раз Тайка говорила: не суди по одёжке. Ну, то есть в данном случае – по шкурке.

И прежде, чем Ночка, Дымок или кто-то ещё успел возмутиться, Пушок затараторил:

– Простите, я не это имел в виду. Все мы – коловерши, конечно. А коловерша – это звучит гордо!

– Так-то лучше! – Дымок похлопал его по плечу так, что то аж заныло. – Однако жулика мы не нашли. А не мог этот твой пятак куда-нибудь просто закатиться?

Пушок покачал головой:

– Нет, я оборванный шнурок нашёл. Знаешь, такой, будто бы надкушенный…

– А ну открой пасть! – скомандовал Дымок Венику.

Лысый коловерша злобно зыркнул на Пушка, но рот всё-таки раскрыл и даже узкий шершавый язык высунул, мол, смотрите все, ничего не прячу, чист перед законом.

– Молодец, шо не брешешь. Брешут только псины позорные! – на этот раз Венику досталась сомнительная честь, охнув, присесть от дружеских похлопываний бугая Дымка.

– Но кто же тогда украл пятак? – от обиды у Пушка дрогнула нижняя челюсть и зубы дробно застучали друг о друга. Так, ещё не хватало тут захлюпать носом на глазах у диких коловершей, которые и так домашних считают неженками. Да ещё и в присутствии Ночки…

– Прошу прощения, – вдруг за его за спиной раздался очень смущённый голос Жорки-обжорки. – Пятак – это ведь такая кругленькая плоская штучка золотистого цвета, да?

– Угу, – Пушок кивнул. – Ты его видел?

– Боюсь, что я его съел, – потупился Жорка, хлопая ресницами.

– Но… зачем?! – тут уже глаза округлились не только у Пушка, но и у Дымка, и у Ночки, и даже у лысого Веника.

Жорка поковырял когтем в земле и, вздохнув, признался:

– Я думал, что это медалька. Шоколадная. Я однажды такую прямо на дороге нашёл, ух и вкусная была… не то что эта.

Вениамин, не удержавшись, прыснул. Ночка тоже хихикнула, прикрыв морду крылом, а Дымок, когда оторжался, рассудил так:

– Делать нечего, ребяты! Будем ждать.

И коловерши расселись в кружок.

– А бить не будете? – не веря своему счастью, с опаской уточнил толстяк.

– Ещё как будем, – Дымок показал ему внушительный кулак, – если продолжишь без разбору жрать всякую гадость…

Пока они ждали, небо совсем стемнело и в чаще слабо засветились сучья-гнилушки. От соловьиных трелей звенело в ушах, а в воздухе витал тонкий аромат цветущих деревьев, какой бывает только в мае.