Хельга Элман - Сны

– Кристина, что с тобой? Ты так беспокойно спала всю ночь, что-то бормотала про себя, – Светлана Николаевна посмотрела сначала на дочь, затем перевела взгляд на смятую кровать. – У тебя снова приступы? Когда последний раз ты была у врача? Ты пьёшь таблетки? Одни проблемы с тобой! И за что мне всё это?!

Она театрально вскинула руки к потолку и запрокинула голову. Надо сказать, театральность была неотъемлемой частью Светланы Николаевны, так как уже более двадцати лет она работала актрисой в одном небольшом и не очень известном драматическом театре столицы. Когда-то ей пророчили большое будущее: именитые режиссёры разрывали её на части, предлагая главные роли в их спектаклях и телевизионных фильмах. Кто-то даже сравнивал Светлану Волкову со знаменитой американской актрисой Элизабет Тейлор. Но, к сожалению, все её надежды не оправдались. После рождения Кристины и ухода из семьи, а затем и скорой смерти своего первого мужа, Павла Миронова, отца Кристины, Светлана осталась одна с годовалым ребёнком на руках и была вынуждена покинуть большую сцену. Когда, наконец, Кристина немного подросла, она решила вернуться в театр. Но на смену ей пришли другие талантливые и молодые актрисы. Поэтому из скудного выбора предложений пришлось выбрать самое приличное, а именно ставку хоть и ведущей актрисы, но в малоизвестном театре, веря в светлое будущее и надеясь на то, что её ещё озарит луч славы. Но пока этого так и не случилось. Зато на любовном фронте у Светланы Николаевны жизнь бурлила: было много интрижек (сколько уже и не счесть) и три серьёзных, как она верила, романа. Но второй раз замуж она вышла сравнительно недавно, чуть больше трёх лет назад, после того, как Кристине исполнилось семнадцать лет. Именно тогда она решила «отправить дочь в свободное плавание», как она говорила, и, сделав наспех косметический ремонт в квартире бывшего, ныне покойного, мужа, отселила туда Кристину. Именно в этой квартире Кристина жила сейчас. А её мама расположилась с новым мужем в большой четырёхкомнатной квартире на Ленинском проспекте, доставшейся ей по наследству от родителей. Её избранником стал новый художественный руководитель театра, который подавал большие надежды и имел большой потенциал. Он был младше Светланы Николаевны на восемь лет. Светлана верила, что с его помощью, она сможет реализовать свои амбиции и получить признание. Об отце Кристины она вспоминать не любила и толком ничего не рассказывала, кроме того, что он испортил ей жизнь, а Кристина – его копия, такая же странная как он, не от мира сего. Она действительно не понимала, как у неё, такой красавицы, души компании, могла родиться такая дочь. Ни способностей к танцам, ни к пению, ни развитой дикции, ни внешней привлекательности – ничего этого, как считала Светлана Николаевна, в её дочери не было. Кристина вызывала у неё раздражение и сожаление, что она пожертвовала своей карьерой ради такой дочери, которая никогда не будет блистать в лучах софитов и не станет мировой знаменитостью.

Светлана Николаевна тяжело вздохнула и тревожно посмотрела на дочь. Она протянула руку к Кристине, чтобы убрать с её лица всклокоченную мокрую от пота прядь волос, но Кристина нетерпеливым движением отстранила мамину руку.

– Мама, всё нормально! Что ты начинаешь! – воскликнула Кристина, глядя прямо в глаза маме, – просто ужастиков насмотрелась на ночь, вот и всё. Кошмар приснился, с кем не бывает?

– Кошмар так кошмар, дело твоё, – неожиданно спокойным тоном сказала Светлана Николаевна. Мама Кристины имела примечательный характер: она могла быстро раздуть из мухи слона, довести ситуацию до скандала, а затем так же быстро остыть и продолжать общение как ни в чём не бывало.

– Ты девочка взрослая, разберёшься, – сказала Светлана Николаевна, – телефон Татьяны Викторовны у тебя есть, если будешь себя плохо чувствовать, звони ей или я могу позвонить ей сама.

– Всё в порядке! Мне не нужна твоя помощь! Тем более я опаздываю на учёбу! Мне некогда! – воскликнула Кристина, посмотрев на часы, которые показывали уже полвосьмого утра. По правде сказать, сегодня пары были отменены и проводились специальные занятия для прогульщиков, к которым Кристина не относилась. Но у неё не было желания продолжать с мамой этот разговор, так как она не знала, чем бы он закончился в этот раз. Ещё свежи были воспоминания о предыдущей беседе по душам с мамой, которая довела Кристину до нервного срыва и последовавшими за этим беседами с её психотерапевтом.

Светлана Николаевна обошла кровать Кристины и подошла к туалетному столику, взглянула в зеркало и, поправив прическу и макияж, добавила:

– Я завтрак приготовила, так что просыпайся, собирайся и иди есть. А то в институт опоздаешь, – с этими словами Светлана Николаевна отвернулась от зеркала и вышла из комнаты.

– Да, сейчас, – пробурчала ей вслед Кристина.

Кристина встала, аккуратно расправила скомканную простыню и прочие спальные принадлежности, застелила кровать. Затем подошла к зеркалу и наспех начала приводить себя в порядок. Тёмные, почти чёрные волосы, доходившие до середины спины, были такие же, как у мамы. Собственно, это было единственное сходство между Светланой Николаевной и Кристиной. Она собрала их в несколько неаккуратный конский хвост, открыв свою тонкую шею. Лицо Кристины было почти всегда серьёзное, беспокойное. Заострённый подбородок, светлая кожа, тонкий нос и тонкие губы предавали её облику некую хрупкость, а учитывая субтильное телосложение, её вид некоторые считали даже болезненным. На этом фоне в портрете Кристины особенно выделялись необыкновенные глаза. Они были большие, слегка миндалевидной формы, яркие, серо-зелёные. Они смотрели недоверчиво. Очень мало людей могло пробиться через этот щит, который Кристина годами выстраивала между собой и окружающим миром, так как в большинстве своём окружающие оказывались жестокими по отношению к ней. Друзей у Кристины не было. Она росла замкнутым ребёнком и с детства чувствовала, что не нужна матери, вечно занятой новыми любовниками и карьерой, а других родственников у неё не было. Отца она не помнила. Хотя у неё в голове иногда мелькали какие-то образы и воспоминания, но очень неотчётливо, и из-за этого она сама не могла понять, что же это всё-таки: реальные воспоминания или плод воображения несчастного ребёнка, нуждающегося в любви и заботе. Вообще тема отца Кристины в семье была под запретом. Она знала только то, что его зовут Павел Миронов, родился в Москве, и всю жизнь прожил в этой самой квартире в Кузьминках, в которой живёт сейчас Кристина. Она не знала подробностей, почему её мать и отец развелись. Светлана Николаевна на все вопросы Кристины отвечала только то, что её отец обманщик и негодяй. А вскоре после развода, когда Кристине исполнился один год, её отец скоропостижно скончался. От чего он умер, Кристина не знала. Сколько бы раз она не спрашивала, Светлана Николаева ничего не отвечала дочери и каждый раз кричала, чтобы она не смела вспоминать про отца и разговаривать на эту тему с ней. В конце концов, Кристина смирилась и про отца разговоров больше не заводила.