Хельга Элман - Сны

В здании Сената, рабочей резиденции президента Российской Федерации на территории Кремля, несмотря на столь поздний час, горел свет.

Николай Игоревич Соловьёв, президент Российской Федерации, уже собирался отправиться домой к семье, но получил экстренное сообщение от начальника Главного разведывательного управления (ГРУ) и был вынужден задержаться. Начальник ГРУ Владимир Иванович Ивлиев должен был появиться с минуты на минуту. В ожидании предстоящей рабочей встречи, Николай Игоревич погрузился в мрачное раздумье о причине данного совещания. Он сидел в своём рабочем кабинете за массивным столом, расположенным в центре небольшой комнаты, обитой дубовыми панелями, и разглядывал фото своей семьи: молодой жены и девятимесячной дочки, которых не видел уже несколько дней из-за рабочих поездок. Вдоль стен кабинета были расположены книжные шкафы. На стене за столом висел герб Российской Федерации.

Раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Владимир Иванович.

– Господин президент, у нас чрезвычайные обстоятельства! – с порога сообщил начальник ГРУ. Зная, что президент не любил пространных бесед, Ивлиев начал с самого главного, – мы потеряли двух агентов в ходе теракта в Нью-Йорке. Наша страна скомпрометирована!

Услышав эту новость, президент Соловьёв нахмурился и уставился невидящим взглядом в стену перед собой. Эта новость была очень неожиданной и неприятной, ставившей под угрозу наметившиеся позитивные сдвиги в экономическом сотрудничестве двух стран – Соединённых Штатов и Российской Федерации.

– Как это произошло? Есть достоверные данные о том, что наших агентов вычислили? – после мрачных раздумий спросил президент Соловьёв.

– Нет, пока этих данных нет. Но это лишь вопрос времени. Есть серьёзное опасение, что за нашими агентами следили агенты ЦРУ и ФБР ещё с происшествия в Чикаго. Завтра у руководства Соединённых Штатов будет точная информация, что это были наши агенты!

– Тогда нельзя терять ни минуты! Собирайте срочное совещание! – воскликнул президент.

Нью-Йорк, Манхеттен, 5 июля, 21:00 ( Москва, 6 июля, 05:00)

Солнце почти скрылось за горизонт. Нью-Йорк постепенно погружался во тьму предстоящей ночи. Небоскребы, уходящие в чёрное небо, по-прежнему сверкали миллионами огней, отблески которых отражались яркими светлячками на чёрной глади океана. Яркие неоновые вывески реклам продолжали завлекали прохожих, обещая сделать их самыми модными, самыми успешными, самыми счастливыми. Но сегодня было что-то особенное в этом вечернем пейзаже великолепного города. В воздухе витало напряжение, беспокойство и страх. Улицы города, а особенно района Манхэттен, обычно всегда полные горожан и туристов, бурлящие жизнью, сегодня замолкли. Напуганные случившимся, жители города предпочли провести этот вечер дома. Многие оплакивали своих родных и знакомых, погибших в результате сегодняшней трагедии.

Только в штабе, развернутом у взорванного Манхэттенского моста, кипела жизнь. Близилось время назначенного полковником Стивенсоном совещания для подведения первых предварительных итогов расследования. Агенты, детективы, полицейские, спасатели готовили рапорты о проделанной работе. Всех раненых уже развезли по больницам. Их жизни теперь были в руках врачей. Операцию по поиску тел погибших, подъёму разрушенных конструкций моста, автомобилей, сорвавшихся в воду, временно приостановили до утра в связи с надвигающейся ночью и ухудшением погоды. Грозовые тучи сгущались над Манхэттеном. Вот-вот должен был пойти ливень и начаться гроза. Отдельные разряды молний уже пару раз озарили небо.

Телефоны экстренных служб разрывались от звонков. Обеспокоенные граждане массово звонили и сообщали обо всех подозрительных предметах, которые, как им кажутся, могут быть заминированы или о подозрительных прохожих, которые ходят мимо их домов. Многие звонили в панике и сообщали о пропавших без вести близких и знакомых. Также телефоны обрывали и журналисты, требуя предоставить информацию о ходе расследования. Их фургоны, набитые аппаратурой и украшенные спутниковыми тарелками, плотным кольцом окружали палаточный лагерь. Но, по строгому указанию полковника Стивенсона, никто из журналистов не был допущен в лагерь. Согласно распоряжению президента, результаты расследования, даже предварительные, первоначально требовалось доложить ему. Только по его решению можно было выдать часть сведений журналистам и только те, которые он сочтёт нужными, чтобы не сеять панику и в без того встревоженном городе.

Ровно в девять вечера в том же составе началось очередное рабочее совещание, возглавляемое полковником Стивенсоном. Он ненадолго уезжал из палаточного лагеря, как полагали его коллеги, для того, чтобы лично доложить убитому горем министру обороны Кейлену о результатах расследования и согласовать с ним план дальнейших действий.

Без пятнадцати девять машина Стивенсона подъехала к штабу. Полковник молча сидел на заднем сидении, занятый своими мыслями. В руках у него была небольшая и старенькая фотокарточка, которую он пристально рассматривал.

– Приехали, сэр! – подал голос водитель, подъезжая к палаточному лагерю.

Стивенсон молча кивнул, поспешно убрал фотокарточку во внутренний карман куртки и вышел из автомобиля. Встречал Стивенсона его помощник, капитан Кларксон, оставшийся в штабе за главного. Пока они шли вдвоём к палатке, в которой планировалось проведение совещания, Кларксон докладывал Стивенсону о ситуации в лагере, результатах спасательно-поисковой операции. Стивенсон что-то спрашивал, Кларксон отвечал на поставленные вопросы. Когда Томас Стивенсон зашёл в палатку, все уже собрались.

Начальник секретной службы окинул взглядом присутствующих и начал своё совещание. Теперь на рабочем столе было куда больше документов, а на стене и на доске для совещаний были развешены карты моста, фотографии людей, сделанные с камер видеонаблюдения, данные с которых удалось восстановить, а также ещё много различных схем, имён и цифр, обведённых кружочками.

– Прошу доложить о проделанной работе и выполнении поручений, выданных сегодня на предыдущем совещании. Полковник Алисандер, вам слово, – сказал Стивенсон. Его помощник, капитан Кларксон сел по правую руку от шефа и в своем блокноте делал записи по ходу совещания.

Алан Алисандер, сидевший по левую руку от Стивенсона, встал, подошёл к доске, на которой висела карта Манхэттенского моста, и начал доклад:

– Эксперты ФБР и полицейского управления провели предварительный анализ собранных данных. Ваша версия относительно нескольких мест установки взрывных устройств подтвердилась, – сказал Алисандер, указывая на схеме моста места предполагаемых закладок взрывчатого вещества. Он старался говорить своим обычным тоном, но внимательный слушатель смог бы различить нотки недовольства. Он с явной неохотой признавал правоту Стивенсона и отдавал должное его знаниям и опыту. Томас Стивенсон это понял и едва заметно улыбнулся.