Дарина Мишина - Нижнебург. Академия Теней

В зале он был не один. Была еще и девушка, одетая в черные брюки, жилет и белую кружевную блузку с рукавами-фонариками. Её продолговатое с острым подбородком лицо делало её похожей на собаку-борзую. А кудрявые волосы, выкрашенные в неестественный мандариновый оттенок, были собраны на макушке. Она, игнорируя стулья, сидела прямо на стеклянном столе, скрестив ноги по-турецки и с опаской исподтишка косилась на Воронова.

– Нет, ну ты подумай! Уйму раз просил не предпринимать ничего без моего ведома. Так в два счета можно запороть всё. Я третий год планирую революцию в Академии Теней, а они без моего ведома расписывают памятник ректора из баллончиков цветной краской и сносят бейсбольной битой ему башку…

Воронов со всей силы стукнул кулаком по стеклянной поверхности. Стекло разбилось вдребезги на сотню маленьких осколков. Девушка-борзая и ухом не повела:

– Если тебя это успокоит, моё расследование показало, что они делали это не в здравом уме и рассудке. А выпив по шесть эспрессо каждый. Я удивлена, что им ума хватило одеть мантии ТОППа, так хотя бы не понятно, кто из них, кто.

– Мантии ТОППа… – взвыл Воронов, – я собственноручно расчленю Маркуса грей Сорокина.

– Кстати на счет грей Сорокина… Его следовало бы убрать из ТОППа… как-то деликатно. Или ты не видишь, что происходит? Ты же понимаешь, что все эти действия без твоего ведома неспроста.

– Вижу, но не могу убрать этого камнедолба. Первое, что он сделает, покинув ТОПП – отправиться докладывать ректору: «Господин Полуночник, я состоял в тайном студенческом обществе Академии Теней, которое собирается Вас свергнуть…», и назовёт имена всех участников, о которых знает.

– Ну на этот случай мы защищены. Большая часть наших не снимают на собраниях свои мантии.

– Мы? – выгнул бровь Воронов – Меня он знает в лицо, как лидера. Тебя как мою правую руку. И еще с десяток студентов. Он из тех, кто, утопая утащит на дно всех, кого сможет…

– А что на счет записных книжек ТОППа с полным перечнем планов, действий и расчетами? Ты же не прячешь их в камере хранения Академии?

– Нужно быть камнедолбом, чтобы хранить записи о тайной организации там, где каждую ночь проходят обыски. Их не найдут, с этим можно быть спокойным… Или я, по-твоему, полный камнедолб… извини, Вик – опомнился он, вспомнив что разговаривает с девушкой.

Воронов считал неприемлемым ругаться в присутствии девушек, но частенько забывал о том, с кем находится в данную минуту. Вика лишь отмахнулась. Она сама ругалась почаще и похлеще Воронова.

Воронов замолк, сверля взглядом вход в вентиляционную шахту – единственный способ попасть в этот секретный зал.

– И где их черти носят?

– В душе не костопыжу! Я раскидала наши перчатки-указатели везде, где можно… – все должны прийти.

Воронов с Викой находились в огромном зале с зеркальными стенами и потолком. Окон здесь не было, только выходы нескольких вентиляционных шахт. Зеркальным в зале было всё: квадратные столы и стулья с гнутыми спинками, барная стойка и плафоны для ламп.

Тут из вентиляции послышались голоса. Решетка отъехала в сторону и в зале оказалось по меньшей мере три дюжины студентов. На них были накинуты серые фланелевые плащи с фигурными пряжками на груди. Литые узоры пряжек причудливо извивались, складываясь в надпись: «ТОПП». Головы пришедших скрывали вытянутые колпаки-капюшоны, а лица были полностью закрыты пришитой к краям капюшона черной матовой вуалью. Из уважения к собравшимся Воронов и Вика тоже накинули свои мантии.

– И зачем ты нас вытащил сюда? – спросил чей-то дерзкий и заносчивый голос из-под капюшона.

– Хотел напомнить, чтобы вы сидели тихо и не рыпались в лишний раз. Участились случаи попадания студентов на факультет Воров. У меня уже восемнадцать дебютантов, я не знаю, что с ними делать… а приём в Академию еще не окончен. Кто знает, сколько их привалит сегодня днём.

– Так и пусть идут, – хмыкнул тот же заносчивый мальчишка – чем больше лишних рук…

– Тем больше у меня проблем, – прошипел Воронов, – каждого надо водить за ручку, объяснять, что нельзя высовываться и спасать, когда они вляпываются в неприятности.

– Тебе же это нравится… – хмыкнул его заносчивый собеседник.

Воронов проигнорировал сказанное.

– Короче, будьте аккуратны, – Воронов помедлил и добавил смягчившись, – пожалуйста.

– А как же ночная вылазка и взлом редакции студенческой газеты? – сказал чей-то расстроенный голос.

– В другой раз, – отрезал Воронов.

– Но…

– Я – говорю, ТЫ – делаешь!

– Это диктатура – скинул капюшон с головы Маркус грей Сорокин, обладатель того заносчивого голоса, который противоречил каждой фразе Воронова – ты заявлял, что ТОПП – демократичная организация, где каждый в праве высказывать свое мнение, где решения принимают подземельцы. А сейчас – ты не лучше Полуночника, отдаешь приказы и требуешь полного подчинения. Смысл нам за тобой идти, если ты нас не слушаешь?

– Если бы лидером был ты, то ТОПП бы давно рассекретили и разогнали.

– Ты просто боишься. Боишься, что я окажусь лидером лучшим, чем ты. И сдвину тебя с пьедестала.

– Говори, да не котопыжься – фыркнула Вика, закатывая рукава пиджака – а то я тебе…

– Вика, стоять! – вмешался Воронов.

Он знал, что вспыльчивая Мглинская – страшнее урагана. В первую встречу она ударила ему под нос ребром ладони. Этому трюку учил её отец. Будь удар половчее и удачливее, она сломала бы Воронову нос. С тех пор удары Вики стали точнее, а синяков у коллег прибавилось.

Вика шумно вздохнула, но осталась стоять на месте. Она редко кому-то подчинялась. Не будь здесь зрителей, она бы показала Воронову язык и делала бы всё, что сама посчитала бы нужным. Но подрыв авторитета лидера, закончился бы плачевно для самого ТОППа.

– Только посмей сделать что-то без моего ведома, – пригрозил Воронов Маркусу.

– Вот и посмею – фыркнул Маркус.

Воронов его не услышал.

Глава 2:

Факультет Воров

Семь часов утра считалось в Нижнебурге ещё ранним утром. Сейчас всё выглядело сонным, только туда-сюда колесили бурмашины для чистки улиц. В шестиэтажных домах, похожих на расписные пряники, с магазинчиками и бутиками на первых этажах не горел свет. Пахло сыростью и кофе. На брусчатке, как всегда, разливались огромные лужи – последствия вечно протекающего болота, находящегося над головой подземельных жителей. От протечки не спасло даже искусственное солнце, ни любые другие примочки – вечные дожди, вечные наводнения, вечные потопы. На улице, припаркованные к тротуару, стояли самые разнообразные бурмашины – на них подземельцы чаще всего передвигались на длинные расстояния. Когда же болото затапливало столицу – жители горестно вздыхали и переходили на резиновые лодки с мотором.