Александр Фомичев - Ратибор. Кого боялись наши предки

Морозы в начале декабря, как и ожидалось, ударили забористые. Зима давно пришла и, наконец, полноправно вступила в свои права, исправно укрыв толстенным снежным покровом, как бархатной периной, промёрзшую землицу. Обильный снегопад шёл уж который день подряд, утихая лишь на время, а после с новой силой обрушиваясь на Русь-матушку. Гиблый тракт, ведущий к северо-восточным, практически неисследованным человеком территориям, неспроста получил своё говорящее название, ибо был непроходим сейчас, и лишь безумец мог пытаться проследовать по нему в такую непогоду.

Светало. На безлюдной, заснеженной дороге не было ни души вот уже какие сутки. Казалось, лютая метель стала естественным, непреодолимым барьером для любого, даже самого отчаянного путника. Но вот вдалеке, на горизонте показалась маленькая точка, за ней ещё одна, и ещё, и ещё. Медленно, но уверенно двигаясь вперёд, они постепенно увеличивались в размерах, превращаясь в вереницу суровых молчаливых воинов, не спеша бредущих к неизведанным землям. Каждый из них вёл под узду своего коня, ибо по-другому заваленный сугробами Гиблый тракт было сейчас не пройти. Разодеты все были как надо, по-зимнему: в тулупах, куртках и шубах из шкур овечьих да меха живности разной пушной, вроде куниц, соболей, горностаев и зайцев, что в изобилии водились в необъятных дремучих лесах, раскинувшихся на большей части древних славянских земель. Впереди отряда могучих русичей брёл здоровенный рыжебородый исполин двадцати семи лет от роду. Надеты на нём были меховые сапоги со штанами да полушубок из шкуры бурого медведя. На голове у молодого богатыря красовался великолепный малахай из лисицы, что очень гармонично смотрелось вместе с его рыжими космами. Впрочем, внешний вид явно интересовал менее всего нашего бравого путника. Ратибор (а именно так звали нахального руса, что посмел выдвинуться в путь в такое ненастье), наклонив упрямо голову, неторопливо, но уверенно шёл вперёд, как ледокол, разрезая своей могучей статью девственную снежную скатерть, укутавшую, как пуховым одеялом, приготовившуюся к зимней спячке землю. Его любимая секира была приторочена к спине крупного красавца вороного, которого он вёл за собой, протаптывая дорожку следовавшим за ним вереницей храбрым витязям. Сто двадцать воинов из дружины князя Святослава, правителя Мирграда, несмотря на непрекращающийся снегопад, продолжали размеренно, упорно двигаться по Гиблому тракту на северо-восток, к Забытым пустошам, куда редко ступала нога человека. Что заставило их сорваться в такую недобрую пору из своих тёплых жилищ и двинуться навстречу бушующей снежной буре? Похоже, что беда приключилась какая, и тянуть до весны с решением возникшей проблемы не представлялось возможным. Это было единственное разумное объяснение безрассудному путешествию в этакую непогоду в непролазные дебри необъятных северных земель.

За полтора месяца до описываемых событий

Середина октября выдалась дождливой и промозглой. Погода быстро портилась, стремительно прогоняя прочь бабье лето и принося с собой затяжные ливневые дожди и холод. С каждым днём всё более чувствовалось скорое наступление зимы. В огромном тереме князя Святослава, в трапезном зале, за массивным дубовым столом у весело потрескивавшего огонька в камине сидело четверо. Помимо самого хозяина, хорошо сложённого, молодого, мускулистого воина с мужественным волевым лицом, обрамлённым копной светлых волос, восседавшего во главе, в комнате находилось трое его лучших витязей, приходившихся ему ещё и друзьями закадычными. Двое из них, рыжеволосый Ратибор и русый Яромир, были здоровенными детинами за два метра ростом, коих матушка-природа щедро наградила силушкой да статью богатырской. Третий, Мирослав, поменьше росточком, да и в плечах не так широк, как его приятели, но тоже был отменно сложён. Только что отобедав у князя, чем боги послали, бойцы, наконец, закончили трапезничать и лениво сидели, полуразвалившись на лавках, потягивая неторопливо кто квас, а кто горячий травяной отвар из летнего сбора.

– Что-то случилось, княже? – Ратибор громко рыгнул и вопросительно посмотрел на Святослава. – Ты же нас вызвал к себе явно не для того, чтобы накормить да напоить. Хотя повара у тебя что надо, этого не отнять!

Мирослав с Яромиром так же выжидательно обратили свой взор на правителя Мирграда. Тот задумчиво забарабанил пальцами по столу, после чего угрюмо молвил:

– Да, случилось! А вот что именно, не ведаю!

– О как! – Ратибор удивлённо переглянулся с друзьями. – Разве такое возможно, дружище?!

– Ещё как возможно! – Святослав хмуро взглянул на трёх ратников. – Все помнят, надеюсь, как в начале весны отправилась на северо-восток, к Забытым пустошам ватага Огнеслава в шесть десятков голов? Земли новые разведать, карту составить тех территорий, а по возможности и поселение основать в этих загадочных областях, если наши суровые боги, конечно, онемев от наглости своих сыновей, будут не против таких телодвижений русичей…

– Обижаешь, княже! – Мирослав весело хмыкнул. – Как такое забыть можно?! Гуляли три дня и три ночи на проводах, чуть нашего рыжего медведя с ними не загрузили по пьяной лавочке! – Мирослав озорно оглядел друзей, но, поняв, что никто не разделяет его веселья, тут же посерьёзнел. – Вроде же основали град, нет? Караимом назвали…

– Так и есть, – князь тяжело вздохнул. – Прошли они порядком вглубь того необъятного, неизведанного края. Нашли отличные земли, обустроились там, поселение возвели. И всё вроде у наших новосёлов хорошо складывалось. И тут на тебе… За последние два дня пять голубей оттуда прилетело, пять! Всех до единого, что оставались у них, похоже, скопом к нам отправили…

– Хм, и что же в этих письмах из Караима? – спросил хмуро Яромир, заранее предчувствуя, что ответ вряд ли ему понравится.

– Лишь одно слово, – Святослав выдержал небольшую паузу, мрачно взглянув на своих воинов. – «Помогите»!

– Во всех пяти? – Ратибор в недоумении почесал бороду.

– Угу, во всех! – князь угрюмо кивнул.

В трапезной повисла гнетущая тишина.

– Огнеслава не в капусте нашли, – наконец прервал затянувшееся молчание Яромир. – Не стал бы он такую панику понапрасну поднимать! Да и люди с ним в поход отправились опытные, бывалые! Что-то стряслось, причём из ряда вон выходящее! И они нам всех своих пташек специально отправили, чтобы мы это поняли! Но почему в письменах этих ни слова о беде приключившейся? Ни намёка на произошедшие события, лишь просьба о помощи?.. Странно всё это… Что за напасть такая могла произойти в Караиме?