Юрий Михайлович - Зверь

Через какое-то время открылась дверь, надзиратель сказал: «Пойдешь двор подметать», на что я ответил отказом. Тут же я получил ответ, что буду оставлен без постельного. И он хлопнул дверью. То, что не выспался, было хорошо: время до обеда пролетело незаметно. На обед принесли то же, что и на завтрак, но как-то это меня не удивило. Сегодня уже доел до дна, голод не заставил себя долго ждать. Время после обеда тянулось ну очень долго, спать не хотелось, но после ужина, попытавшись уснуть, все-таки уснул. Проснулся от бряка тарелки, принесенной на завтрак. После завтрака, схожего с тем, что было вчера, меня вызвали. Выйдя из камеры, встал у стены; надели наручники и повели на выход из здания, где на улице уже ждал «воронок». Сел в машину. Меня повезли на суд. Привезли к зданию, где под команды пришлось быстрым шагом проследовать к двери. Она вела в подвал. В камеру, похожую на ту, которая была в отделении. Примерно через час меня привели в зал суда и закрыли в клетке возле двери примерно посредине зала. Пришел судья со своей свитой. Из моих знакомых в зале никого не было. Начался суд. Прочитав дело, что и как было тем самым вечером, когда мы катались с друзьями, все рассказав до мелочей, мне предъявили обвинения в даче ложных показаний и вынесли приговор: лишение свободы на полтора года общего режима. У меня тут же глаза широко раскрылись, очень широко, и, не дав мне ничего сказать, все встали и ушли. Я был в недоумении. Меня сразу повели на выход к машине. От выхода до машины было около десяти метров, и только я вышел из дверей, услышал свое имя. Посмотрел пару секунд в сторону, чего мне не дали сопровождающие, разом закрыв обзор, но я успел увидеть Вована, с которым мы сидели вчера в камере. Он успел сказать, что это была подстава. Остальные откупились, а посадить им кого-то надо было для звезды. Это все, что я успел услышать, но этого было достаточно. Я понял в чем дело. В машине сопровождающий сказал водителю, что едем в СИЗО. Пока мы ехали, подумал, откуда это узнал Вован. Тут же вспомнил наш ночной разговор. Он как-то упоминал, что у него есть знакомый в отделе, – неужели он ему рассказал мою историю? Мысль не покидала меня до самого СИЗО.

И вот машина заглохла, тут по телу пробежали мурашки в ожидании, что же дальше. Заскрипели замки дверей. Со скрипом открылась дверь, еще сильнее нагоняя на меня ужас. Тут грубым голосом произнесли моё имя, фамилию и статью. Приказали выйти из машины и подойти лицом к стене. Стоял в ожидании. Наручники на руках сильно жали и чесалось под ними, но при всех чесаться не стал, подумав, что это не кончится чем-то хорошим. Подошел к стене. Посмотрел по сторонам не поворачивая головы, увидел примерно человек пять с оружием и собакой. Что-то много они на меня одного их тут собрали. Затем под присмотром конвой повел меня. Как же темно здесь было: еле светили лампы, мрачноватые стены, осыпавшаяся штукатурка. Проходя по этим коридорам, меня подвели к двери, а один из сопровождающих указал мне располагаться в этой камере: до перевода на зону теперь это мой дом, что было понятно по разговорам сопровождающих. И вот поворот ключей открыл дверь с очень жутким скрежетом, и по телу побежали мурашки. Ощущение было такое, что у меня встали волосы везде, где они были; в этот же момент с меня сняли наручники и приказали входить в камеру. Вошел, дверь захлопнулась так, как и открылась, добавив страха во мне. В камере зависла тишина, все присутствующие стали смотреть на меня; посетило чувство растерянности, но тут вспомнил недавний разговор с Вованом и Витьком, что говорить, когда входишь в хату. Первым делом со всеми поздоровался и назвал свою фамилию и статью; со мной поздоровались в ответ, предложив присесть со всеми за стол, и предложили чифирнуть. Первое, чем поинтересовались: какой раз здесь, на что ответил: первый, затем рассказали законы этих стен. Один лысый мужичок представился Вовой, он объяснил понятия, как что говорить, как себя вести. Но его разговор мне показался поверхностным и я решил немного осмотреться и вести себя тихо, хотя я и не был каким-то другим. Попивая чифир, Вова представил всех, кто тут проживает, начиная с верхних рядов. Нары стояли по четыре кровати с двух сторон в два яруса. За мною лежал Игорь, левее Димон, у другой стены сверху Вован, с которым я вел беседу. За спиной Вована была не заправленная койка, на что я и сам догадывался, что это для меня. Затем от окна в обратном порядке: слева снизу, за моей спиной, находился Петр, затем Леха напротив меня, под моей койкой лежал Колян, и самым последним оказался так называемый смотрящий за хатой Серёга по кличке Бугай – по его габаритам он соответствовал прозвищу. Познакомившись со всеми, приступил к приготовлению своей койки для пребывания здесь, как всегда, и бывает; взобравшись на койку, присел на нее. Принесли ужин. По команде вертухая мы все выстроились вдоль стола с двух сторон, все кроме меня со своими чашками и кружками. Вошедший разносчик пищи из числа осужденных, вручил мне теперь уже мои чашку, кружку, ложку. По одному разлил нам по тарелкам баланду. Только после команды через смотровое окошечко все приступили к приему пищи. Эта еда ничем не отличалась от той, что была в отделении полиции, где пришлось сидеть до суда, но голод не давал про себя забывать – эту невкусную пресную жижу, именуемую кашей, я доел всю, похрустывая сухим куском хлеба и запивая еле потемневшим чаем. После ужина Вован попросил рассказать мою историю и как я умудрился попасть за решетку с такой статьей. Послушать мою историю подсел сам Бугай: он был не первоходец и впервые встретил такого, как я. После моего рассказа Бугай насторожился и сказал, что проверит мои слова и отправит маляву на волю убедиться в правоте моих слов. Прозвучала команда «к отбою», и все потихоньку улеглись на свои места; отключили свет. Потихоньку, один за другим, все уснули. Лежа и смотря на лунный свет, я еще долго не мог заснуть, думая о случившемся. Дни были похожи один на другой. Всё начинается с завтрака, затем разговоры, между делом обед, прогулка в небольшой комнате примерно десять на десять по кругу друг за другом, ужин, разговоры перед сном. Сам сон, и все по новой. Весточка с воли не заставила ждать – пришла где-то через день, так бы почта работала наша. В маляве мои слова подтвердились. Беседовал с Бугаем, было заметно, что он даже сочувствовал, что так вышло, но не очень уж от этого мне становилось легче. После завтрака, беседуя с Вованом, поделился впечатлениями, как тут все однообразно и что все это ждет до конца срока. Но Вован сразу подметил, если пойти в баландеры, то интересней станет. Посмеялись с ним. Пришлось сказать, что лучше так как есть. Вован с гордостью заявил, что нас скоро на этап соберут, поедем. А на зоне то совсем другая жизнь, там интересней. После этих слов, я понял, что и здесь живется неплохо. Но было одно большое НО:, чтобы остаться в СИЗО, нужно идти в баландеры. А это занятие не приветствуется ни на воле ни на тюрьме. Только мы поговорили как открылось смотровое окно в камеру и нам сообщили фамилии, кто завтра с утра должен собраться на этап. В этом списке был и я. Весь день чувство тревоги не покидало меня. Никто не знал, куда повезут нас. Всю ночь проворочался до самого утра. Вот уже слышал шаги подходящего к нашей двери вертухая. Открылось окошечко, нам сказали через полчаса быть готовыми к отбыванию, и как всегда бывает, мне захотелось спать, но встали сокамерники, начали собираться, да и все равно ничего не поделать. Собравшись, сидя с ребятами за столом и ожидая отбывания с полусонным лицом, почти не разговаривая, дождались конвоя: в тишине со скрипом открылась дверь. Прозвучала команда выходить, и мы по одному вышли, выстроившись вдоль стены, и друг за другом направились с сопровождением на выход. По выходу нам всем пришлось присесть перед машиной и по одному, называя фамилию и статью, сесть в машину. Город был небольшим, и нас уже через пару минут привезли на железнодорожный вокзал. Еще минут через пять нас всех по одному высадили из машины и под сопровождением, метров через пятьдесят, усадили перед поездом. При заходе в вагон, нас сильно тыкали в спину прикладом автомата со словами «Быстрее». Мы по одному, проговаривая свою статью и фамилию, уселись в вагон на свои места в поезде.