Ольга Шлыкова - Ночь бесконечная. Рассказы

– Но, я, же хожу с мужиками в баню, они меня на смех поднимут…

– Ничего, потерпишь месяцок без бани.

Больше к вопросу о моих небритых ногах мы не возвращались. Хотя нет, однажды на природе, когда я разгуливала в купальнике, Юрка мне сказал, что совсем не видно, что у меня ноги небритые. А я шепнула ему на ухо, что волосы то стали седыми, потому что я старая. Он, было, хотел возразить, но прикусил язык, видимо вспомнил, что сам меня старой и назвал.

И вот наступает торжественный момент, когда я узнаю, что у Юры, ну очень много интрижек на стороне. Я даже не расстроилась, я удивилась. Почему я этого не замечала? А он, в порыве «гнева праведного» мне выдал – «А ты думала, что если ты месяцами ко мне не приезжаешь, я буду монаха изображать?» Тогда я просто повернулась и ушла, я была не готова к такому повороту наших отношений, а тем более этот поворот обсуждать. Потом, как всегда «потом», мы обсудили, мою извечную наивность, (а кто же, как не я виноват то, что Юра слаб на передок), считать, что если мы пара, то измен быть не должно. На самом деле меня так по жизни ещё никто не подставлял. И Юра был вынужден обо мне забыть на долгих пять лет. Как уж он жил и чем занимался на любовном фронте, я не знаю. У меня он объявился только после того, как прооперировался в Израиле.

Юркин приход был настолько неожиданным, что я его впустила, и даже чаем напоила. Хотя била себя пяткой в грудь – что больше никогда, и ни за что с ним не буду связываться. А всего через два часа сидела в кухне с трясущимися ногами после страстного марьяжа, и допивала остывший чай. «Мама! Что я наделала!» – подвывала я, глядя в потолок. Мамы уже не было в живых, и ответить на мой вопрос было некому. Но мне понравилось то, что Юрочка соизволил сразу, а не «потом» мне объяснить, почему он делал операцию. А потому что у него были проблемы с простатой. А после операции, он потерял потенцию на целых три года. А однажды утром он проснулся, как подросток в собственной сперме. И снилась ему во сне я! «Какая честь, быть первой оттраханной собственным бывшим любовником, после того, как к нему вернулась потенция. Но пусть не врёт, что только и ждал когда снова со мной переспит. Просто никого другого не нашёл на перепехнин после импонта» – думала я засыпая.

Целый год мы старались восстановить отношения. Но за двадцать лет мы так друг другу надоели, столько вымотали друг другу нервов, что даже просто встречаться не было никакого смысла, не то, что вместе жить. Любой, даже самый мелкий конфликт заканчивался грозным – «Не прощу!» И не важно, кто так думал, я или Юрка. Началом конца стало то, что однажды я под ним уснула. Мне было и стыдно и смешно, я постаралась отработать свою вину, но это стоило мне больших усилий. Утром я заявила, что больше к нему не приеду – «Я уже старая, сам говорил. А старость это преисподняя для женщины. И эту преисподнюю как-то проще переносить в одиночестве». Юра только хмыкнул. Я стала стесняться своего тела, и давно перед ним не обнажалась полностью, он видел только грудь, лоно и ноги. Но его и это устраивало. Он и не собирался меня отпускать ни в какое одиночество. У него тоже выросли года, и я была единственным человеком, с которым он хоть как-то находил общий язык в постели. Потому что молодые ему уже не давали, а старые были ему не нужны.

Правда была у него одна особа, с которой он встречался много лет. Примерно его ровесница, ещё в юности вышла замуж за профессора, теперь этот профессор был старый, и секса у них не было. Вот Юра и помогал не погаснуть данному семейному очагу. Когда я о ней узнала, то долго смеялась. Мы не раз оказывались за одним столом на всяких юбилеях и корпоративах, и вели милые беседы. Женщину звали Людмила Соболь. Я припёрла Юрика к стенке, и он мне поклялся, что не спал с ней уже много лет. Но что-то мне подсказывало, что если мне об этой Соболь рассказали только теперь, значит это дела совсем не давно минувших дней. И Юрку выдала собственная задница. Он летал в Питер в составе делегации своего университета. Дожидаясь багаж, он вывел телефон из режима «полёт», позвонил маме и мне, сообщить, что приземлился в северной столице, и положил телефон в задний карман брюк. Лучше бы он позвонил сначала мне, а потом маме – мама бы его простила. Я орала и вопила, когда слушала, как Юра разговаривает с этой Соболь и рассказывает – «Да, у меня есть женщина, моя СТАРАЯ подруга, но она меня на много старше, и у нас уже проблемы в сексе». Какие проблемы не сказал. Ну, подумаешь, уснула один раз. Теперь буду засыпать каждый раз специально. Юра так и не услышал мои вопли, и звонок отключился сам собой.

Дома Юра отпирался до последнего. И, что это кто-то рядом с ним с кем-то разговаривал, и вообще он белый и пушистый, как пудель его мамы после ванной. Ладно. Жизнь всё решила за нас. После того, как в октябре, во время оргазма, у меня случился приступ удушья из-за бронхита, о котором я не знала, врач категорически запретила мне секс. Вот тут Юра приуныл. Соболь его бросила, и завела себе молоденького аспиранта. Это он сам мне проговорился, когда отпирался от разговора с ней в аэропорту. Я, естественно, ездить к нему перестала, а когда категорически отказалась приехать на Новый год к его родителям поддержать семейную идиллию, потом не поздравила его с 23 февраля, Юра мне заявил, что нашёл себе другую и уже живёт с ней. «Ура!» – завопила я на всю свою квартиру. Юра так обиделся, что даже не позвонил в апреле, чтобы поздравить меня с днём рождения. И тут случилось страшное – приехал Борис.

Борька продал в городе квартиру своих родителей, и не рискнул заверять сделку электронной подписью. Он был на родине всего три дня, и на встречу со мной у него оставался только последний вечер. Мы хотели посидеть на нейтральной территории, где-нибудь в ресторане, но на уши встал Юра – дома посидим хоть до утра. Борька остановился у него, по Юркиному же настоянию – трёшка, места много, зачем оплачивать отель. «Хитровыпитый ты мой! Только при тебе. Да и хрен на тебя по деревне» – сказала я Юрке по телефону, когда он позвонил мне накануне. Весь последний апрельский день я отвечала на орг звонки Юрия Павловича. «Что будем готовить?» – читай, что ты приготовишь, какие продукты купить – «Ты не знаешь, где наша (наша!) розовая скатерть?», «На хрена тебе скатерть накроем на кухне, там мраморная столешница», «Я разбил на Новый год фужер, может новые купить?», «Юра, идёшь ты лесом, хватит набирать мне каждые полчаса и нудеть. Нудист хренов! Зачем тебе фужеры, если вы будете пить коньяк, а я ничего?» Отстал до вечера.

Они приехали за мной вместе. Когда я увидела, как мой, навсегда потерянный, бывший, и тот бывший, что ещё не вышел из моей жизни окончательно, стоят рядом, я разревелась. А потом кинулась Борьке на шею. Господи, ничего не изменилось – его запах, его сильные руки. Он заговорил, но говорил на идише, языке, который знал с детства. Юрка в лице переменился, он ничего не понял, но видел, что я поняла. Это было детское стихотворение, которому Боря пытался когда-то научить мою дочку. «Красивой девочке купили башмачки…» Мы стояли, обнявшись так долго, насколько хватило терпения у Юрки.