Даниил Степанов - Пустой трон. Часть I

– Клад бремеров! – радостно воскликнул Сейминий. – И мы, нашедшие его! Представь себе!

Энгедрий представлял. В своих мечтаниях он представлял себя стоящим с огромным золотым сундуком в руках, а вокруг него стояли студенты, хлопавшие ему в ладоши. Девушки глядели на него с большим интересом и улыбались. Мама смотрела на него с гордостью, как и ректор Академии. Энгедрий даже растянул губы в улыбке, представляя себе эту картину.

– Ну что же, – говорил Сейминий, наворачивая суп. – У нас будет новый император. Кто знает, может, благодаря этому и мы выйдем в люди, так сказать. Деньги будут, а это главное.

Энгедрий хмыкнул.

– Император Энгедрион был великим человеком, – промолвил Сейминий.

– Император Энгедрион, – задумчиво произнёс Энгедрий. – Моё имя – это народная форма его имени.

В Гире издревле сложилось, что у членов императорской семьи было так называемое благородное окончание имени, «ион», что и обозначало на древнем языке принадлежность к семье монарха. Были и исключения, например, второго сына императора Энгедриона звали Иленойс, а в прошлом было два императора с этим именем, к тому же, и первого императора звали Кардеворс. Сначала он был гирским царём, пятым этого имени, но ему удалось объединить все гредлийские города, чуть было не отделившиеся после смерти предыдущего царя, а затем ещё присоединить Иферед и Гедрию. После этого он и был провозглашён императором.

– Слышал новость? – вдруг переменил тему Сейминий. – Ордынцы вторглись в Ринаом.

Энгедрий побледнел, не донеся ложку с горячим супом до рта. Рука у него задрожала, и он положил ложку обратно в суп.

– Что? Там же в Рикарийском монастыре моя мама.

– О, я совсем забыл про это, Энгедрий. Ордынцы разграбили пару деревень на границе и ушли. Этот монастырь для них ведь дальше Онтры. На Онтру они нападать не будут. Это укреплённый город, а ордынцы плохи в осадном деле. Так что не волнуйся.

Энгедрий немного успокоился, выслушав его доводы.

– Ну да, ты прав, – согласился он.

Его мама уже несколько месяцев была в паломничестве в Рикарийском монастыре. Иногда она присылала оттуда письма, полные благочестивых наставлений и монашеских мудростей. Порой даже казалось, что и она собирается принять монашеский обет. Он её понимал и уже привык жить самостоятельно, но бывали моменты, когда ему хотелось, чтобы мама была рядом.

– Такое уже бывало раньше, – продолжал Сейминий. – Там даже на границе уже почти никто не живёт. Все ведь знают, что вероломные ордынцы могут напасть. Они всегда нападают, когда империя слабеет. Живут там только самые упрямые. Это ведь земля их отцов. Ещё двести лет назад владения империи простирались и дальше на юг, до самой пустыни. Пустыня тоже принадлежала империи, но гирцы там никогда не жили.

– Ненавистные ордынцы! – с жаром произнёс Энгедрий. – Мой дед погиб на войне с ними. Это язва на теле империи.

– Согласен. – Сейминий вздохнул. – Они поклоняются языческим богам и приносят человеческие жертвоприношения. Их жестокие обычаи просто ужасны! Говорят, они пьют кровь побеждённых врагов, даже над своими совершают изощрённые пытки и наказания.

Он отхлебнул последнюю ложку супа и залпом выпил кружку воды, стоявшую рядом.

Энгедрий окинул взглядом свою рабочую комнату. Напротив стоял небольшой стол, справа он аккуратно складывал бумаги, которые, на его взгляд, никак не могли пригодиться. С остальных же сторон повсюду лежали стопки бумаг, прислонённые к стене. Горы бумаг поднимались на приличную высоту, кое-где достигая ему до пояса, а то и выше.

Что в них было? Они были разного содержания. Были и записи результатов неудавшихся экспериментов, отрывки из книг, философские размышления, любовные признания, обычные письма. Довольно любопытными он нашёл записки, по всей видимости, принадлежавшие одному из профессоров кафедры богословия. В них со всей серьёзностью доказывалось, что Гирская империя есть «божественное творение», которую создал сам Великий для того, чтобы проповедовать своё учение всему миру. Даже миру, а не только Фелефарфии! Обычно жителям Фелефарфии не было никакого дела до остальной Рифании, до тех, кто живёт за горами. Рифанийцы считались дикарями, и отчасти этот факт подтверждали вторгавшиеся время от времени армии загорцев – ордынцев, бермов, трифемов, закринцев. Теперь эти племена поселились в Фелефарфии и стали её частью, а многие даже приняли великоверие. Только ордынцы упорно сопротивлялись любым попыткам насаждения этой веры и продолжали верить в своих кровожадных богов.

За стеной послышались торопливые шаги. Энгедрий был уверен, что это складские работники, иногда забредавшие сюда за обычно ненужным хламом. Теперь же им предстояло найти ставший вдруг нужным хлам и принести учёным для их экспериментов.

Энгедрий вздохнул. Здесь было не так уж и плохо, как могло показаться. Спокойная работа в размеренном ритме ему нравилась. Изредка к нему приходил кто-нибудь из канцелярии, чтобы проверять его, но это было довольно редко. Результаты его работы были видны и по приносимым им стопкам бумаг в канцелярию для того, чтобы передать их дальше тем, кому это могло бы пригодиться.

Он вновь оглядел неровные стопки бумаг. При мысли о том, сколько ему предстоит перерыть, его охватывала лень, но в то же время, думая об удаче, если удастся найти схему, он предвкушал необычную радость. Энгедрию вновь и вновь приходили в голову мечты о том, как он найдёт этот клад, купит то, что ему давно хотелось. Он подошёл к первой стопке слева и сначала попытался облегчить себе работу. Раз это письмо выглядело таким непохожим на другие, то и эта схема, по его мысли, должна быть на такой же бумаге. Но нет, бумаги выглядели по-разному, от серовато-коричневатого цвета до девственно белого.

Энгедрий взял столько, сколько смог, с первой стопки, и положил на стол. Просмотр бумаг занимал больше времени, чем он мог подумать. Закончив с одной стопкой, он приступал к другой, и так снова, и снова, и снова. Столько информации вошло сейчас ему в голову, нужной и ненужной, и он уже было собирался отложить всё на завтра. Поглядев в окно, он примерно определил время: пять часов вечера. Рабочий день в городе уже давно закончился. Он знал, что сейчас только некоторые преподаватели проводят занятия, да ещё учёные разных лабораторий занимаются своими опытами. В остальном же городе учреждения уже были закрыты, лишь лавочники и держатели магазинов по-прежнему старались привлечь покупателей и продолжали работать.

Энгедрий поморщился, глаза его устали от непрерывной работы. Он присел на стул, положив руку локтем на стол и подперев голову. За окном темнело, и уже приходилось щуриться, пытаясь прочитать, что же написано. Взяв в руку очередной лист, он понял, что это не техническая схема. «Неужели?» – зажёгся в его мыслях огонёк радости.