Ванко Грушев - Рейх

– Да нет, а кто здесь может быть посторонним? Здесь все…

– Ясно, – сказал он и уставился в землю с задумчивым видом. – Если встретишь, дай срочно знать мэру, ты понял?

– Да, понял, – сказал Бен, и пошел к дому.

Сзади в машине затрещала рация, до Бена долетели обрывки слов, хлопнула дверь, затарахтел мотор, машина умчалась, поднимая пыль, оставив вопросы в голове юноши. В доме была прохлада, независимо от температуры на улице в нем всегда было очень комфортно. В холле чувствовался терпкий запах неизвестного происхождения, их дом был старый, как по внешнему виду, так и по атмосфере, царившей в его комнатах, старые фотографии в гостиной добавляли антураж. В гостиной, в старом кресле сидела мать и листала старый журнал, на столике стояла открытая бутылка вина. У них была пара бутылок в подвале на всякий случай. Бен сел напротив нее.

– Ну, что-то новое пишут? – пошутив, спросил он.

– Нет, сынок, в этом журнале не написано о чем-то новом, я бы сказала, что это журнал памяти о нашей прошлой жизни, которую не вернуть больше никогда.

– Ну, ты снова за свое? С чего ты взяла? Может, пройдет еще какое-то время, и нам разрешат покинуть город и жить в большом мире. – В это он как-то не очень верил и сам, но хотел поддержать мать. Она грустно улыбнулась.

– Нет, не выпустят, и никто нам не разрешит, мы наказаны за строптивость, за то, что не подчинились новому богу, и мне кажется, нет нам больше места в новом мире, и по этой причине нас здесь держат как обезьян в клетке.

Такие слова от нее он слышал впервые. Она застала мир до и после и могла более объективно судить о том, что там творилось в те времена. Но новый бог? Он ранее слышал, как старшие в разговорах упоминали «нового бога» людей, при этом переходили на шепот, но ему казалась, что это все сказки.

– Мам, ты, по-моему, утомилась, и не стоит тебе столько времени проводить в лазарете при церкви, он на тебя плохо влияет.

Она засмеялась.

– Мой сын считает, что я сошла с ума, – она хмыкнула, – возможно, ты прав, и я действительно сошла с ума, и все это мой бред: город в пустыне, люди со всего земного шара, не понимающие, что теперь им делать… – она задумалась, – Ты знаешь, а я ведь даже не пыталась покинуть город, выйти из него, я знала, что это невозможно, если они сказали, значит, так и будет, – она взяла бутылку, налила в стакан, отпила, – Многие не поверили, и вот я смотрю на них каждый раз, когда моя смена, вытираю им сопли и грязные жопы, так же было, когда нам всем предложили новый мир, никто не поверил, что он может быть реален.

– Но, мама, да, мы не можем покинуть этот город и район, но у нас и нет войн, голода, нас не убивают стальные легионы машин, мы живем спокойно, так, как мы хотим, и в наших силах жить здесь либо хорошо, либо плохо, – он перевел дыхание и продолжил, – у нас даже нет серьезных заболеваний, нужно просто научиться жить в этом месте, привыкнуть, что ли, и оно не будет казаться адом.

– Сынок, я не считаю этот город очень плохим местом. Просто эта утопия меня уже доконала, как и многих, мы не привыкли так жить, и мне не хочется, чтобы и ты привыкал.

Повисла тишина, чтобы как-то разрядить обстановку, Бен рассказал о солдатах в городе, мать напряглась, когда он упомянул подручных полковника.

– Да, они заходили в церковь, они ищут своих, пропали три человека, так что будь осторожнее на вечеринке, у меня нехорошее предчувствие, в городе появилась напряжение, стали сниться странные сны. Да, сны… Они здесь снятся всем, и буквально всем – идентичные, это загадка, которую так и не смогли разгадать.

Поднявшись в свою комнату, Бен лег на кровать и задумался о прошедшем разговоре внизу. Да, мать была права, в городе появилась напряжение, но столь вредным или опасным оно вряд ли было. Преступлений у них не было, мелкие ссоры, да, но убийств или воровства нет. Поразмышляв, он пришел к выводу, что тем, кто здесь не вырос, сложно привыкнуть, они хотят назад в мир больших возможностей, мир, который они потеряли по своей глупости. А что он знал о том мире? Где родился? Он плохо его помнил, все, что ему запомнилось, так это то, что он был разным и все.

Вот что говорят учителя в школе о тех далеких на сегодняшний день событиях: чуть более пятнадцати лет тому назад к власти в одной северной стране пришел человек, который подчинил ее и установил новый порядок, он придумал новую веру в Бога, который пришел к людям, дабы помочь им достигнуть величия, ранее недостижимые ими. Многие государства склонились перед новой верой и названным богом, другие же, как наша страна, сопротивлялись влиянию и с группой единомышленников выступили единым фронтом. Тогда были времена героев и побед, не то что нынешние «войны полковника». Его отец руководил сопротивлением, был одним из тех, о ком можно сказать, что он был именно защитником. Он как-то рассказывал матери, что они проходят на уроках истории. Она после этого просила не рассказывать ей больше, о том чему их там учат. Правитель северной страны пытался одурманить народ своими речами и сулил бессмертие, но ему был дан отказ. Тогда они напали, используя новые технологические разработки: машины, легионы шагающих машин; им был дан отпор, было применено атомное оружие. Но были предатели среди не желавших подчинения людей. Поведшись на посулы бесконечной жизни, они устроили саботаж, повлекший за собой прорыв обороны и падения свободных народов. Его отец погиб, защищая свою страну. Проигравшие смогли договориться, им предоставили резервации и запретили их покидать, обещав не вмешиваться в дела людей. Говорят, что одним из тех, кто участвовал в переговорах, был полковник Бройлз. И вот теперь они живут здесь, в этом городе, где в принципе все есть и можно жить. Здесь нет войны, но большинству всегда всего вечно мало и они тоскуют, как его мать.

Проспав часов пять, Бен помылся, оделся и направился к дому Сэма. В городе в вечернее время можно было встретить много гуляющих людей, горели редкие фонари, с востока доносилась музыка. Вечер сегодня будет незабываемый, подумалось ему.

Горел большой костер, вокруг него и рядом, сидя, лежа, расположилась вся молодежь города Плейс. Здесь были все, кто мог ходить и кого отпустили жены. Спиртное лилось рекой, музыка грохотала на весь каньон, вечер был в разгаре. Бен сидел на импровизированном стуле, у него на руках, обнимая его и целуя, извивалась Лиззи, жаром тела возбуждая Бена. Сегодня вечером они выпили слишком много, и от выпитого у Бена сильно кружилась голова. Он уже имел с ней половую связь, и не один раз, и, насколько он знал поведение Лизи, сегодняшний вечер также закончится приятно для них обоих. Вечер шел своим чередом, и уже многие разбились на пары, обнимаясь и целуясь, как всегда, не обошлось без драк и разборок, зачиненных на пьяных мыслях и сказанных словах. Его друг Сэм нашел себе пару – жирную тетку лет сорока. Видимо, не врет про свое половое могущество, усмехнулся про себя Бен. Лиззи продолжала ёрзать и совать свой язык в рот, вызывая у Бена известные позывы.