Марк Рабинович - Времена

© Марк Рабинович, 2021

ISBN 978-5-0055-6675-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Произведения, вошедшие в этот сборник, были написаны в разное время, в разных жанрах и по разным поводам (или совсем без повода). Их отчасти объединяют общие герои, но далеко не только они и даже не в первую очередь они. Может быть, это слово «время», фигурирующее как в названии сборника, так и в заголовках большинства из входящих в него вещей? Отчасти – да, но и это не самое главное. В первую же очередь их объединяет нечто иное, а что именно – поймете, когда прочтете.

«Перпендикулярное время» было написано годы назад и я не предполагал, что у него будет продолжение. Вообще-то, остальные вещи сборника, не являются, в строгом смысле этого слова, продолжением «Перпендикулярного времени». И все же некоторая связь прослеживается. Ну а следующие повести все же объединяют общие герои, что оправдывает их включение в этот сборник.

«Казус белли» планировался как совершенно отдельная история, но мои старые герои настояли на своем и пришлось подключить их к повествованию. Хорошо ли это или плохо – судить вам.

Удачи вам.

Есть люди, не обладающие и толикой терпения. Во время любой поездки они вертятся и суетятся в машине, чертыхаются и нервничают, как будто это может помочь. Такие люди всегда вызывали в ней лишь смех и легкое презрение. Но сейчас Ася смертельной ненавистью ненавидела светофоры. Ведь каждый из них считал необходимым зажечься красным именно тогда, когда ее такси подъезжало к перекрестку, а зеленый включался лишь тогда, когда дорога за светофором была запружена транспортом и таксист успокаивающе говорил:

– Не беспокойся, солнышко, скоро будем на месте.

Таксиста она тоже готова была убить за этот спокойный тон и за эти слова, которые она не допускала в свое сознание. В послеобеденное время въезд в город был забит машинами и она пожалела, что не села на скоростной автобус, вместо того чтобы схватить такси. У нее просто не хватило времени на планировку маршрута и выслушивание советов мудрых телефонных приложений, которые всегда не учитывают какой-нибудь грузовик, застрявший в самый неподходящий момент на единственном ведущем в город перекрестке.

Полчаса назад, когда ей позвонили из больницы, она не заплакала и не закатила истерику, а быстро и деловито начала собирать сумочку и все сидящие на совещании, хорошо знающие ее, поняли, что спрашивать ничего не надо, а надо помочь или хотя бы не мешать. Все же когда босс предложил подвезти ее в город, она быстро отказалась, не забыв поблагодарить. К сожалению, она знала по опыту, что прежде чем направиться на стоянку он будет долго и занудно раздавать распоряжения, потом его остановят в коридоре раз пять-шесть, потом еще что-нибудь… А у нее уже не было сил на ожидание. И она заказала по телефону такси, которое и пришло, к счастью, через считанные минуты. Зато теперь они с трудом продирались сквозь пробки, и она ненавидела и светофоры и таксиста и пешеходов, которые так и норовили сигануть под их машину, заставляя таксиста непрерывно давить на тормоз и виновато улыбаться.

Наконец, они прорвались сквозь центр и начали подниматься по серпантину. До больницы было уже совсем близко, как вдруг ее такси уткнулось в хвост очереди очень медленно двигающихся и от скуки непрерывно гудящих автомобилей. Там, выше по улице, или разгружали, или, наоборот, грузили что-то, и машины с трудом разъезжались на узкой проезжей части. Бросив стошекеллевую бумажку водителю, и выскочив из такси, она помчалась вверх по улице. Вдогонку ей неслось:

– Береги себя, солнышко!

Но она не ответила, сберегая дыхание. В больницу Ася ворвалась, зацепив по дороге какого-то малыша, немедленного ударившегося в рев, и быстро проскочила рамку детектора, который яростно завопил, возмутившись содержимым ее сумки. Но охранник понимающе кивнул, нарушая тем самым все инструкции, и она понеслась дальше. Тормознутая девица в справочной никак не могла найти нужную запись, и ее тоже хотелось прибить, поэтому она с трудом удерживала в себе гневные слова на трех языках. Наконец девица, неожиданно оказавшаяся умницей, сообщила ей не только отделение, но и палату и она помчалась к лифтам, которые, разумеется, застряли на верхних этажах. Потом она, задыхаясь, бежала по мрачным коридорам, заканчивающимся то лестницей, то ведущей в очередной коридор дверью. Больница была старая, достраивалась и перестраивалась великое множество раз, несуразные корпуса соединялись самым непредсказуемым образом, и через три коридора и пару лестниц она уже не понимала, на каком этаже находится. Но вот, наконец, она добралась до второго терапевтического отделения и, замедлив шаг, вошла в указанную ей палату.

Первым делом она бросилась к его кровати и схватила Мишкину руку, из которой торчала игла капельницы. Рука была теплая и она немного успокоилась. Но его глаза было закрыты, а монитор показывал что-то совсем непонятное. Тут она заметила, что комната была почему-то полна не то врачей, не то медработников, и все они смотрели на нее. Она бросилась к пожилой женщине в самом чистом халате и начала задавать свои бестолковые вопросы, но врачиха блеяла что-то настолько невразумительное что это и на иврит-то не было похоже. Врачиху беззастенчиво оттер мужчина в зеленом и спросил:

– Госпожа Лисянски…?

Это была ее фамилия, и она нервно кивнула. У мужчины было добрые глаза навыкате и огромный живот, который он гордо нес впереди себя, раздвигая им коллег. Он посмотрел на монитор и объявил ровным, рокочущим голосом:

– Жизненные показатели в норме.

Тогда зачем же все это, подумала она. Зачем нужна игла в запястье? К чему эти непонятные цифры на мониторе? И почему так много врачей? Наверное, все это было написано у нее на лице, и толстяк пояснил смущенно:

– Мы не знаем, что с ним. Он просто не с нами.

Как это не с нами, подумала она? Вот же он, я могу его видеть, могу держать за руку, могу… И тут Мишка зашевелился. Все бросились к нему, и только она замерла и не шевелилась, боясь спугнуть это робкое движение. Она лишь осторожно повернула к нему голову, но Мишкины глаза были по-прежнему закрыты. Вдруг он тихо произнес, так и не открывая глаз:

– Соня Липшиц…

Какая еще Соня, подумала она? А он пожевал губами и прошептал:

– Маклина тридцать-сорок шесть…

И повторил:

– Маклина тридцать-сорок шесть, Соня Липшиц…