Илья Александров - Артефакт

Тут он вспомнил, как по дороге в галерею заходил по обыкновению в «Симфонию камня». Марина Андреевна, доброй души человек, всегда с радостью достававшая по просьбе Данилы «дать подержать в руках» минералы, сегодня с гордостью вынесла ему удивительный по красоте образец с индонезийского острова Калимантан. Друза аметиста дышала. Как живое существо. Ровно, медленно и трепетно. Эта трепетность происходила из окраса минерала – нежно-фиолетового в центральной части, у основания белесо-серого, а у навершия – густого виноградного оттенка. Стоило взять камень в руки, как его вдохи-выдохи ускорялись, сознание плыло, а глаза застилал туман…

«Камень! Это он пробудил во мне особую чувствительность», – догадался юноша и, повернувшись к Андрею Васильевичу, спросил, как у них оказалось столь необычное кольцо.

Охотин за словом в карман не лез, тем более, когда речь заходила о предметах его специализации. О них он мог рассказывать часами.

– Это кольцо, – начал он издалека, – мы нашли в чайном сервизе периода Мэйдзи, который впоследствии был выставлен на продажу и совсем недавно ушел в частную коллекцию. Владелец разрешил разместить фотографии входящих в него предметов на сайте нашего магазина, поэтому, молодой человек, если вам интересно, можете найти их в интернете.

Выполненные в европейских формах чайные пары, чайник, сахарница и сливочник имеют характерную для произведений мастеров Киото конца XIX века фоновую эмаль черного цвета. Если внимательно приглядеться, вы обнаружите на цветочных лепестках плавные переходы красок – знак высочайшего мастерства эмальера. Непрозрачные и полупрозрачные оттенки искрятся блеском крохотных звездочек. Такой эффект достигался путем включения в эмаль микроскопических кусочков золотой и серебряной фольги.

Рисунок на всех предметах сервиза выдержан в характерном для японского искусства сюжете четырех времен года. На каждом изделии изображены цветы, символизирующие разные сезоны и стихии: хризантемы – осень и Землю, сливы – зиму и Воду, камелии – весну и Воздух, ирис – лето и Огонь. Композиция, объединяющая в себе все стихии, имеет общий благопожелательный характер и несет идею гармонии в природе, где все уравновешено единством противоположностей и не может существовать одно без другого.

Данила завороженно слушал рассказ специалиста.

– Человек, вкушавший чай из предметов сервиза, несущего послание баланса и мира, проникался мыслью о гармонии, которая должна существовать между людьми и природой. А все, что нарушает равновесие и порядок, противно естественному ходу вещей и должно быть отторгнуто.

Данила в знаке благодарности слегка склонил голову:

– Замечательный анализ! Кратко и емко!

– Ну что Вы! – парировал довольный комплиментом продавец. – Это знает каждый студент, изучающий культуру Японии. Уверен, Вы тоже в курсе предмета.

– Для меня, как всегда, весьма познавательно услышать от корифея квалифицированный комментарий, – откликнулся юноша. – А что с кольцом? Как он там оказался?

– Мы этого не знаем, – задумчиво проговорил Андрей Васильевич. – Кольцо с кажущимися живыми объемными карпами кои, лотосом и шестигребневыми волнами не поддается датировке и атрибуции. Поражает техника его исполнения. Совершенно невозможно понять, как ювелиру удалось добиться такой точности и выразительности при отливке рыб. Очевидно лишь, что изделие не новодел, а очень старое, я бы не побоялся даже сказать – древнее. Но насколько? Из каких краев? Кто изготовил? Кому принадлежало? Увы, ни на один из этих вопросов ответа нет. Только догадки и домыслы.

Данила загорелся желанием выяснить происхождение артефакта. В нем проснулся ученый, разбуженный увлекательным рассказом историка и таинственным характером кольца. Конечно, лучше всего было бы его купить и внимательно изучить. Но цена… мягко говоря, кусалась.

Консультант заметил, как в глазах юноши вспыхнула искра энтузиазма и тут же погасла за пеленой грусти и сожаления.

– С учетом того, что кольцо явно старое, владелец галереи установил достаточно скромную для антиквариата из Японии цену. Но уверен, если объявится покупатель, а пока никто, кроме Вас, им даже не интересовался, Вам пойдут навстречу. Так что не унывайте и не огорчайтесь, юноша! Надумаете приобрести шедевр, приходите, а я постараюсь замолвить за Вас словечко перед хозяином магазина.

Данила, окрыленный, выскочил на свежий осенний воздух. Все в нем ликовало и пело. Радость бурлила в душе! «Почему оно мне так запало в душу?» – пытался понять парень. И пришел к довольно необычному для себя выводу, который сформулировал так: «Мы с ним резонируем!»

Уруа́т-Ца́ль вздрогнул. Дрожь прошла по всему позвоночнику.

«Есть! – бешено заколотилось сердце. – Нашел!»

По асфальтовой дорожке от станции метро через пустынный внутренний дворик шел сутулый мужчина лет пятидесяти, придерживая рукой фетровую шляпу от порывов ветра и дождя. В его сознании горел яркий синий след кольца!

Нагу потребовалось несколько секунд, чтобы выйти из медитации и замереть. Со стороны он походил на причудливую каменную статую. Через мгновение воздух вокруг серпентоида заколыхался прозрачными волнами, исходившими из его груди. Комната поплыла, напомнив трепетание ландшафта в раскаленный зноем день. Вихревое движение явственно ощущалось вокруг человеко-змея, хотя глаз не мог это отфиксировать со стороны. Секунда, вторая и… Пространство схлопнулось! Наг исчез, будто его здесь никогда и не было. А в воздухе, где он только что находился, остался незримый след холода, словно из него откачали все тепло…

За спиной Андрея Васильевича раздался резкий хлопок. Мужчина окаменел от неожиданного звука и испуга. «Прошу прощения за беспокойство. – Услышал он позади себя низкий приглушенный бас. – Можно Вас на минуточку задержать?» Голос показался странным, но вежливые нотки… Охоткин медленно обернулся. На асфальтовой дорожке, которую под желтыми лучами дворового фонаря барабанили хлесткие струи дождя, переминался с ноги на ногу высокий мужчина. Лица его историк не разглядел, а вот глаза… Жгучие черные глаза не моргая смотрели Андрею Васильевичу прямо в зрачки. Два холодных, как лед потока, медленно струясь, вливались в его мозг, замораживая, обездвиживая пространство сознания. Левое полушарие мозга в верхней части мгновенно остыло, будто горевший там огонь погас, оставив лишь дымку разумного восприятия действительности. Вместо него в этом месте вспыхнуло другое, синеватое пламя…

«Прошу Вас, скажите, где Вы оставили кольцо», – раздался в сознании бас незнакомца. Охоткин стал что-то невнятно бормотать, как иногда бывает с домашними котами, когда они вдруг уставятся в пустое окно и сумбурно блеют быстрые неразборчивые звуки. «Успокойтесь! Вам ничто не угрожает, – продолжал внушать шипящий голос. – Скажите, где кольцо с карпами?» – «На Литейном», – неожиданно четко проговорил Охоткин, назвав точный адрес. – «Спасибо, – эхом отозвалось у него в голове. – Нашей встречи не было. Ступайте своей дорогой!»