Андрей Золотов - Подарок сиддха

Мы разулись и пошли по теплому мраморному полу, а затем спустились по ступенькам к самой воде. В Ришикеше река еще очень чистая, настолько чистая, что можно даже пить из нее. Нет, вода не прозрачная, но здесь еще нет стоков из больших городов, лежащих вниз по течению, плавающих трупов и всевозможного мусора.

– В следующий раз возьму фотоаппарат, – сказала Майя, – здесь столько всего чудесного.

– Да, тут есть что запечатлеть на память.

Ступеньки, на которых мы стояли, служили одновременно и местом для сидения. Тут и там вокруг нас уже расположились люди: все новые и новые зрители занимали места на набережной и по всему полукругу моста возле статуи Шивы. Среди толпы было много приезжих, причем не только из разных уголков Индии, но также их разных стран: Италии, Франции, Германии, Англии, Америки, Китая, Японии. Россия была представлена здесь в нашем лице, а также небольшой группой русских кришнаитов, находившихся метрах в двадцати от нас.

Мы с Майей сели прямо у самой воды. Выше расположились молодые воспитанники ашрама, облаченные в желтые одежды. Они заиграли на фисгармонии, мриданге и караталах и принялись петь вступительный бхаджан 2 2 Разновидность религиозного песнопения. .

На алтаре развели огонь, вокруг него стали рассаживаться брахманы иособо уважаемые гости.

Буквально через пять минут, все ряды ступенек уже были заняты и нам даже пришлось немного потесниться – народу сегодня было очень много.

Действо развернулось в полную силу, подобно начавшемуся в театре спектаклю, когда зал уже полон и все внимание приковано к сцене, к актерам, к их игре.

Мелодия бхаджана была очень приятной и гармоничной, так и хотелось начать подпевать молодым брахмачари, но слов я не знал.

Вскоре юноши утихли, а на смену им пришел женский голос – некая пожилая матаджи в очках запела мантры. Здесь прозвучала и Мритьюнджая мантра, обращенная к Господу Шиве и Харе Кришна мантра. Народ, и я в том числе, стали подпевать.

Я периодически оборачивался, и тут мое внимание привлекла одна женщина, сидевшая слева чуть позади меня. Она настолько выделялась среди других, что я не мог оторваться от созерцания ее внешности. Благо, что глаза женщины были закрыты.

Я почему-то сразу решил, что это преданная Господа Шивы, или Дурги.

На вид ей было около сорока лет; она была облачена в черно-бирюзовое сари; на ушах висели серьги из золота, а запястья украшали несколько разных браслетов.

Фигура женщины выглядела просто монументальной и напоминала статую божества. Лицо с правильными и выразительными чертами было исполнено благородства, достоинства и спокойствия. Сложив ладони в намасте, она была погружена в звуки мантр, и казалось – ничто на свете не способно нарушить ее концентрации.

Я физически чувствовал ее величие и какую-то необычайную невидимую энергию, распространявшуюся вокруг.

Майя тоже обратила внимание на эту женщину и уже мы оба, чуть не свернув головы, с интересом рассматривали ее.

Внезапно, женщина открыла глаза и посмотрела на нас. Когда наши взгляды встретились, я просто оцепенел. Через несколько секунд, она вновь сомкнула веки, превратившись в живую статую.

Очухавшись, я повернулся к Майе. Она посмотрела на меня ошалевшим взглядом и промолвила: «Это кто?»

– Не знаю. Она такая….! Возможно, это настоящая преданная Шивы, или Дурги и получила их личные благословения и покровительство.

– Я бы хотела узнать эту тайну; первый раз вижу такую необычную женщину, – сказала Майя.

– Я тоже, но познакомиться у меня вряд ли хватит духу.

– И у меня. Мне почему-то кажется, что она и английского-то не знает.

– Вполне вероятно. А может даже и хинди не знает. В Индии существует много языков и некоторые имеют такую же существенную разницу, как, например татарский с русским. Страна вроде одна, а черта с два поймешь друг друга.

В это время, в сопровождении учеников и последователей, на церемонию прибыл настоятель ашрама – Свами Чидананд Махарадж. Это был пожилой мужчина с весьма густой, местами седой шевелюрой, пышной бородой и внимательным взглядом.

Он произнес коротенькое приветствие-наставление и, спустившись к жертвенному огню, принял участие в агнихотре. Ему подали специальную длиннющую деревянную ложку, которой он стал зачерпывать топленое масло и лить его в огонь. Вслед за каждой порцией масла, туда же летели горсти семян злаков и присутствующие громко вскрикивали: «Сваха! Сваха!»

Когда процедура закончилась, Свами поднялся по ступенькам и, заняв видное место, запел бхаджан. Его голос был высоким, напоминавшим немного голос греческого певца Демиса Руссоса. Потом пели взрослые брахманы; мелодии сменяли одна другую.

Потихоньку смеркалось. Воспитанники ашрама принесли многочисленные лампады и принялись их зажигать от горевшего на алтаре пламени. Затем они стали обходить толпу, чтобы каждый мог получить благо от священного огня – прикоснувшись сперва ладонями к нему, а затем к своему лбу. Мы с Майей тоже получили свою порцию, а затем поспешили приобрести у снующих в толпе детишек маленькие плавающие лампадки.

Это были небольшие корзиночки из листьев, где были уложены оранжевые бутоны каких-то цветов, благовония и кусочек горючего вещества, которое надо было поджечь перед тем, как опустить эту плавающую лампадку в реку. Данный ритуал считался подношением Ганге. Кроме того, пуская светящуюся лодочку по волнам, можно было загадать какое-нибудь желание. Что мы и сделали.

Время пролетело незаметно, и вот уже церемония стала подходить к концу. Часы показывали восемь вечера, на землю опустилась ночная темнота. Все вокруг стало выглядеть еще более необычно и сказочно. Откуда ни возьмись, появился какой-то полубонаженный садху с огромным трезубцем, похожим на театральный реквизит из папье-маше и стал раздавать свои благословения направо – налево. Мы с Майей не пошли к нему, так как было видно, что это не настоящий святой, а приглашенный актер, призванный добавить колорита. Люди стали подниматься со своих мест и покидать набережную. Мы последовали их примеру.

Обычно, после Ганга арати, все направлялись к площадке, где располагалась статуя Ханумана, чтобы сделать фото на память.

Как только Майя и я достигли этого места, нас тут же облепили молодые индусы. Им очень хотелось сфотографироваться вместе с нами, и невозможно было отказать им в таком удовольствии. Сначала мы сфоткались вместе с группой сикхов в тюрбанах; затем несколько семей пожелали запечатлеть себя вместе с нами; следом пошли отдельные люди разного возраста и пола, а завершилось все очень смуглым молодым мужчиной в очках, облаченном в оранжевые одежды монаха.