Игорь Фёдоров - Кладбище драконов

Вера закрыла глаза.

Денис напросится – однажды она выкинет всю коллекцию на помойку. А ещё лучше, закопает на кладбище драконов, где ей и место.

А монеты останутся.

Маршрут трёх археологов-любителей и одного новичка начинался с широкой извилистой дороги, расчищенной местными жителями за долгие годы. Существует несколько подобных, но коротких и узких. А эта по праву называется Главной. У самого края, рядом с метеостанцией, соорудили импровизированную автостоянку. С обеих сторон от улицы возвышаются кости, уже всем надоевшие и изученные до малейших трещин в челюстях и рёбрах. Они привлекают внимание не больше, чем кусты акации в городском парке вдоль аллеи. Так же, как и на городской площади, по краям улицы стоят скамейки, с которых удобно кормить голубей. Ещё здесь расположились два киоска с мороженым, и несколько питьевых фонтанчиков. Да, городские власти провели водопровод, в надежде сделать из этого места парк развлечений. Даже хотели всё заасфальтировать, оградить бордюрами и поставить осветительные фонари, стилизованные под средневековые для привлечения туристов. Но дальше водопровода дело не пошло, что к лучшему. Здесь своя атмосфера и гораздо тише, чем на городской площади.

И, естественно, это место было излюбленным для жителей окраины. Здесь гуляли мамы с колясками, подростки на велосипедах разучивали новые трюки, влюбленные пары долго смотрели друг другу в глаза. Стаи голубей слетались на щедро рассыпанные семечки, а какой-нибудь дедушка рассказывал внукам, как видел последнего прилетевшего дракона, Испанского Чёрта, без сил упавшего во-о-он там.

Наши герои, все, как один, никого не известив и только оставив записки и телефоны, шли друг за другом в надежде, что в этом походе точно найдут что-нибудь стоящее.

Денис и Толя несли металлоискатели, Кирилл лопату и кирку, руки Маши были свободны. Новичок был одет в спортивную форму, остальные в камуфляжные костюмы. У всех за спиной был рюкзак, индивидуально подогнанный под каждого. На рюкзаках болтались привязанные берцы. Скоро их придётся надеть взамен лёгких и непрочных кроссовок. Так же, не считая такой мелочи как спички и ножи имелись GPS-навигатор, аптечка, фонари и ракетница – случись что, сотовой связи здесь нет. Мужчины несли спальные мешки. В общем, в поход шли серьёзные люди, а не те мальчишки, что в погоне за приключениями теряются на лежаке в среднем раз в неделю.

По мере продвижения вперёд дорога становилась уже и более извилистой. Иногда встречались молодёжные группы с музыкальными инструментами, причём вокалист с гитарой пел обязательно сидя или стоя на черепе. Рок-группы в других городах не могли похвастаться такими декорациями, а привозить настоящие или использовать бутафорию, больше напоминает мальчишечье позёрство. Дальше начиналась обитель бомжей, наркоманов, любителей тематических боёв. Услышав за очередным костяным курганом перестукивание деревянных мечей и восторженные крики, Толя остановился, потом махнул рукой и пошёл дальше.

– Это я на автомате, не обращайте внимания.

– Германика ещё машет мечом? – спросил Денис.

– Машет как раз по выходным, но сейчас у них с Веркой съёмки. Они все и хотели поговорить со мной. Ты не в курсе, о чём?

– Со мной лишней информацией не делятся.

– Надо было подождать.

– После поговорите. Итак вышли поздно, на место придём только к вечеру.

– Кто такая Германика? – поинтересовался Кирилл.

– Это Марина. Толина невеста. У них у всех псевдонимы.

– Толкиенистка?

– Они себя причисляют к совершенно другому сообществу, – ответил Толя, но я особой разницы не вижу. Цирк, да цирк, хоть и интересный. Особенно если кто-нибудь получит по тыкве и кровище веером в разные стороны.

– Ужас, – поморщилась Маша.

– Их никто не заставляет.

– Я имею в виду, что они тратят время на ерунду.

– А-а, тут я с тобой согласен.

Иногда навстречу попадались другие любители старины, уставшие от утомительных поисков. Узнавая своих коллег, они радостно приветствовали друг друга. В общем, кладбище драконов, это особое место.

– Как прошло? – звучал стандартный вопрос.

– Не поверите, отлично, но сегодня без улова, – говорили одни.

– Идём от левого берега, всё пусто, – вздыхали другие.

– Поймали, значит, сигнал, на, – ругались третьи, – бронза, по звуку. Ну, и радости полные штаны. Полдня убили, на. Глина, чтоб её! И чё думаете? Строительная арматура! Чугун, на! Как он там очутился? Строительная, же. Советская! Что за тектонические сдвиги, на? И почему сигнал, как у бронзы? Прибор в гарантийку надо отнести.

– Нашли, нашли, – улыбались другие, – десятка за просмотр.

Они осторожно достали из рюкзака свёрнутое полотенце, в котором лежал не какой-нибудь обломок лезвия меча или гнилая рукоять, а целый клинок. Маша благоговейно ахнула. Подобное сокровище встречается в среднем раз в месяц, учитывая, что поисковых отрядов, блуждающих по этим костяным холмам, около 20—25, не считая профессиональных одиночек, любителей и новичков, подвергнувшихся стихийному порыву.

– Зачётная находка, – оценил Кирилл, не испытывая особого восхищения.

Польщённые искатели улыбнулись:

– Кастрюльки не наш профиль.

– Что думаете? – спросил Денис.

– Швейцарский, скорее всего, – предположил один из группы, – судя по лезвию. Возможно, шестнадцатый век.

– В музей?

– Чтобы хлеб с колбасой порезать, у меня набор годных ножей есть. Пусть люди смотрят.

Толя всё больше и больше проникался симпатией к этим грязным, уставшим, но с блеском в глазах, людям. Раньше он их приравнивал к хиппи, безумным авантюристам, убивающим время без какой-либо пользы. Но теперь он смотрел на этот клинок, и сердце стучало учащенно.

– Можно? – спросил он, стараясь скрыть волнение.

– Нужно, – засмеялись искатели.

Казалось бы, кинжал да кинжал. Ржавый. Длинное треугольное лезвие. Очень широкое основание, почти с гарду. В сравнении с другим подобным оружием наносит больший урон, но уступает в лёгкости и элегантности. И где написано, что он именно швейцарский? Или поисковики таскают с собой иллюстрированный справочник, не в силах потерпеть до дома и утяжеляя свои рюкзаки ещё больше? Или настолько спецы в этом деле?

Для многих это просто старый хлам, тем более, грязный и тупой. Но, тяжелый и грубый, кинжал участвовал в битвах, потом преодолел тысячи швейцарских миль, затем тысячи российских вёрст в брюхе дракона, пролежал в земле несколько столетий, ожидая, когда возле кладбища появится город, когда кто-то откопает его и явит на свет Божий. Не у каждой вещи есть своя история. Современным ножам такое и не снилось. Они исчезнут из кухонного шкафа, попадут на городскую свалку и сотрутся в памяти людей. А кинжал станет экспонатом в музее, будет лежать под светом ламп, привлекая восхищённые взгляды мальчишек, сбежавших с урока математики.