Евгения Потапова - Здравствуйте, я ваша ведьма Агнета

– Марина, запиши в долг, у меня ведь летняя кухня сгорела, восстанавливать надо, лишних денег нет.

– Мы с тобой вроде договорились: я у тебя самогон в долг не беру, а ты у меня продукты, – хмыкнула продавщица.

– Какая ты все-таки бессердечная, на чужом горе наживаешься, – ответила тетка, вынув из кармана пятитысячную купюру

Марина, молча, отсчитала ей сдачу. Как только за теткой закрылась дверь, продавщица наклонилась ко мне.

– Слышала, у Бугульчихи летняя кухня сгорела вместе с ее аппаратом, бражкой, тарой, сахаром и запасами. Так ей и надо, – хихикнула она.

– Это местная алкозаводчица? – кивнула я на дверь.

– Она самая. Народу кучу споила. Самое интересное, что если один раз у нее продукцию возьмешь, то так ходить к ней и будешь. Знаешь, Агнета, я сама чуть не спилась из-за нее. У меня еще магазина не было тогда. Друзья в гости из города приехали, ну посидели, отметили, показалось мало, а все уже закрыто, я к ней за добавкой побежала. Очнулась я через три месяца в грязи под забором. На заборчике черт сидит и говорит мне, айда Маринка за добавкой. Я ему отвечаю: "Денег то нет", а он мне: "А ты дочкин комбинезончик продай, он почти новый и купи бутылку". Вот что ты ржёшь, черт такой реальный сидел.

– Зелененький? – хихикнула я.

– Нет, как положено черный, с рогами, с языком красным, размером с десятилетнего мальчишку. Я тогда послала матом его, он обиделся и ушел. Я домой приползла, говорю мужу, чтобы он меня к кровати привязал.

– А муж, что не пил?

– В тот раз ему надо было срочно на работу ехать, он и не пил. Все три месяца со мной боролся. Потом мы вместе за меня боролись. Ох, и тяжко мне было. Этот черт еще ко мне несколько раз приходил, звал и даже наливал стопочку. Я тогда ему пообещала, что если он еще раз ко мне придет, Бугульчихе плохо будет. Теперь такое на дух не переношу, сама торгую хорошим, чтобы люди к ней не шли лишний раз. Видно дошли до кого надо наши молитвы, хоть на время производство прекратится, – порадовалась Маринка. – Ты подожди, я сейчас проверю кое-что.

Она отодвинула прилавок и прошлась по маленькому помещению магазинчика, заглядывая в разные укромные уголки и что-то проверяя под и над витринами.

– Бабку видела? – спросила она меня.

– А то.

– Приходила что ли уже к тебе? Ты ей ничего не давала, у нее ничего не брала?

– Нет.

– Молодец. Она у нас чернушница. Пакостит всем с помощью черной магии. Бабушка рассказывала, что баба Нина по молодости влюбилась в одного городского, а он женат. Мужик красивый, да ходок тот еще был, совратил ее, а жену не бросил. Так она его через кладбище и приворожила. Сначала они вроде ничего так жили, а потом он пить начал, бить ее стал. Детей у них так и не было, она забеременеет – он ее изобьет, она и скинет. Пять лет так прожили, а потом он взял и повесился. Она видно с кем-то не рассчиталась за такого "хорошего" мужа, а может злоба на людей ее гонит всем пакостить.

Если птица дохнуть начала, то баба Нина постаралась, если убытки идут, то ее рука. Ее как-то мужики так отходили, что она своими черными делами месяца три не занималась. А потом снова, здорова. Вот только промышлять на трассе стала. Да не то, что ты подумала, торгует она там со своего огорода. Может к ведру яблок, еще в "подарок" яблочек накинуть, или типа забыть денег за яблоки взять, или сдачу дать больше, чем должна. Вся торговля с "подарками", да с "добрыми" пожеланиями. Вот и едут люди домой, везут себе с деревенскими дарами себе проблемы, да болячки, а кто-то и далеко не уезжает.

– Откуда знаете, что это ее рук дело?

– Сначала думали совпадение, а потом и за руку ловить стали. Она особо и не отпирается, говорит, что сильно ее покойный муж мучает, если она зла какого не натворит.

Вот и сходила за хлебушком, не зря я бабку то прогнала, чутье сработало, а я еще себя корила за это. Прямо не деревня, а шкатулка с чудесами.

– Ты зачем пришла то? А то я стою тут болтаю всякое, а работать не работаю, – поправила фартук Марина.

– За хлебом, да за йогуртом для закваски. У тебя закваски для сыра нет? У меня теперь козы появились, молоко, куда девать ума не приложу.

– Объявление повесь на магазине, продавай излишки. У нас козы только у дяди Жени, но он их, как собак держит, у него такой козел злющий, как сам хозяин, – засмеялась Марина.

– Спасибо за совет, я подумаю над вашим предложением.

– За ферментами для сыра к Ольге фермерше обратись, они сыры варят на продажу. На работу еще тебя к себе не звала? Она всегда платит, но и требует.

Купила у нее все что хотела и в раздумьях пошла домой.

Я шла медленно домой, переваривая все сказанное Мариной. Прыгала с кочки на кочки, выбирая место посуше, между глубокими лужами и валунами грязи.

– Тетенька, тетенька, подождите, – услышала тоненький детский голосочек.

Интересно как, давно не слышала, чтобы так обращались ко взрослым. Обернулась, за мной бежала худенькая девочка лет двенадцати тринадцати в огромных резиновых сапогах на голые ноги, в старенькой короткой курточке, из-под которой торчал домашний халатик. Я остановилась.

– Тетя Марина, сказала, что вы козье молоко продаете. Мне для маленького братика надо, – кричала она на бегу.

– Здрасте, – добежала она до меня.

– Здравствуй.

– Вот, у меня есть деньги, – она протянула пятьсот рублей.

– Сто рублей полтора литровая бутылка. У тебя полторашка пустая есть?

– Дома есть. Сейчас я быстро сбегаю и принесу. Мне нельзя надолго из дома уходить, у меня там братик один.

– А родители твои где? – поинтересовалась я.

– Папа на вахте, а мама в больнице. Она что-то съела, и ей стало плохо, ее скорая увезла в город.

– А братику сколько?

– Два месяца. Я его кормила смесью, но она кончилась, а в магазине такой нет. Я его напоила коровьим молоком, и он покрылся сыпью. Антонина Максимовна, врач, сказала, что надо кормить его козьим молоком.

Я представила, что у девочки дома сейчас криком исходится младенец.

– Идем, сейчас найду тебе какую-нибудь тару, молока возьмешь.

Мы направились к дому.

– Ой, – девочка остановилась, – Мне мама не разрешает к бабушке Семеновне ходить, говорит она злая.

– Бабушка умерла недавно, теперь я тут живу. Когда твою маму выпишут?

– Не знаю, она сначала лежала в одной больнице, а потом ее перевели в другую. Она мне звонила, сказала, что у нее телефон забрали, и теперь общаться со мной сможет только раз в три дня.

Мы зашли в дом, к нам навстречу вышла Катюшка, Проша и Маруська, последняя оглушительно лаяла. На собаку прикрикнули и она замолчала.

– Я Наська, – девочка протянула руку моей дочери.

– Катя, – смущенно сказала та.

– Настя, ты есть хочешь? У меня плов есть, правда вчерашний, – предложила я ребенку.