Виктор Некрас - Каменный престол. Всеслав Чародей – 4

Труба звонко разорвала тишину гулким рёвом. Топоча по половицам и ступеням сапогами и поршнями, бежали вои, лязгало оружие, скрипела кожа. Фыркая и раздувая ноздри, прядая ушами, били копытами кони, дико косились выпуклыми глазами, словно чуя грядущую кровь.

Рогдай Славомирич спустился с высокого крыльца, плотно и твёрдо ставя ноги на ступени. Остановился на нижней, дожидаясь, пока ему подведут коня, потом прямо с крыльца вдел носок сапога в стремя и рывком вспрыгнул в седло.

Оглядел столпившуюся на широком дворе дружину. Помедлил несколько мгновений, оглядывая ждущие лица.

Потом приподнялся на стременах и хрипло гаркнул:

– Орлы!

На дворе разом стало тихо, только фыркали кони, перебирали ногами – глухо стучали копыта. И от этой тишины воевода вдруг как-то смутился и сказал просто:

– У нас новый враг, орлы, – обвёл взглядом ждущие лица. – Мы не сможем помочь нашему князю бить половцев. Нам придётся защищать его владения от вятичей.

Лица стали непонимающими.

К угрозе от вятичей в Дебрянске привыкли. Так привыкают к назойливым мухам, к шуршанию крыс в подпечке – борись не борись, всё равно до конца не выведешь. Мухи будут лезть в лицо и жужжать над ухом, крысы – шуршать луковой шелухой и таскать крупу из сусеков, вятичи – угонять скот и топтать хлеба в порубежных вёсках, налетая мелкими ватагами. Половецкая угроза казалась гораздо опаснее.

– Так а чего ж, – протянул кто-то. – Дело привычное. Отгоним, побьём десятка два, да и к князю на помощь.

– Их не десятка два, – пояснил воевода Рогдай сумрачно. – Их почти две тысячи. Дедич Волкомир сейчас сюда отходит, отбивается от них, но у него сил мало, три сотни всего.

Тишина на дворе погибла, разорванная многоголосым возмущением и звоном оружия.

– Веди, воевода! – крикнул кто-то звонко, потрясая над головой нагим клинком – кто-то из вчерашних отроков, недавно только взявших в руки настоящий меч. Ну так и есть. Шварно и Неклюд, двое друзей, только на недавно войское посвящение прошли, на тот день, что язычники доселе Перуновым днём кличут.– Покажем лесным забродам, как половцам помогать! Взденем их головы на тын!

– Вы! – Рогдай безошибочно указал на отроков, даже вои расступились, словно открывая дорогу для указующего воеводского перста. – Шварно! Неклюд!

– Я, воевода! – крикнул Шварно с готовностью хоть сейчас мчаться сломя голову хоть на вятицкую межу, хоть на степную. – Что велишь?!

– Ты, Шварно, никакие головы вздевать на тын не будешь, – процедил Рогдай. – Ты у меня сейчас в Курск поскачешь, к воеводе тамошнему, помощи у него просить. Пусть людей собирает, и к Дебрянску идёт срочно! И моли бога, чтобы он не успел к Чернигову уйти, к Святославу Ярославичу, потому что тогда ты у меня до Корочуна будешь на конюшне навоз выгребать.

Смуглый светловолосый Шварно (жаркое летнее солнце одновременно залило его кожу загаром и выбелило беспорядочно спутанные вихры в чупруне) понурился, убирая меч обратно в ножны. И то остриём в устье не с первого раза попал. Вои начали сдержанно посмеиваться, уже понимая, что будет дальше, а приятель Шварна, приоткрыв рот, выжидающе глянул серыми глазами из-под короткого тёмно-русого чупруна.

– А ты, Неклюд, – всё так же сумрачно продолжал Рогдай Славомирич, – тоже поскачешь. Только не в Курск, а в Чернигов, князю весть повезёшь, что вятичи набежали. Может, тоже хоть сотни две воев даст.

Последние слова он договорил с сомнением, которое все тут же поняли. Угроза, против которой выступил Святослав Ярославич, была гораздо значимее, чем две тысячи вятичей. Тех дебрянские вои так и не могли воспринять как настоящего противника, с которым надо воевать взаболь.

– А в один и тот же город вас обоих посылать – всё дело провалить, – договорил воевода, с удовольствием глядя на вытянувшиеся лица обоих друзей. – Либо заколобродите где, либо с полдороги сбежите, Ходимира-князя ловить…

Те мгновенно вспыхнули оба, но их возмущение тут же пропало, утонуло в поднявшемся хохоте. Вои смеялись, хлопали красных, как варёные раки, отроков по плечам, и те постепенно понимали, что глупо обижаться на хорошую шутку, и что воевода на самом деле поручил им обоим важное и ответственное дело, какое вчерашним отрокам поручают редко, только от большой нехватки воев.

– А голов вражьих на ваш век ещё хватит, – закончил князь свои слова, всё ещё разглядывая обоих с удовольствием – так ярко они оба напомнили ему давным-давно оставшуюся где-то в прошлом молодость: Ярославли походы на печенегов, и ляхов и греков, лихие скачки на степной и вятицкой межах и лодейные сшибки на северных реках. Ишь, даже чупруны толком не отросли ещё, пояса носить как следует не научились, а уже головы собрались на тын волочь.

Орлы, да и только.

Два всадника вымчали из ворот Дебрянска. Одинаковые саврасые кони, одинаковые набивные доспехи, одинаковые кожаные шеломы с чупруном из конского хвоста на темени. Одинаково стучат подкованные копыта, выбивая пучки подсохшей пыльной травы.

За ближним лесом дорога раздваивалась, расходясь на Чернигов и Курск, и мальчишки остановили коней на перепутье. Смуглый Шварно бросил через плечо, неприязненно косясь в сторону Дебрянска:

– Ишь, отправил он нас. Ничего, воротимся, успеем.

– А давай, успеем, – поддержал Неклюд охотно. – Успеем до начала войны! И по голове вятицкой добудем!

Мальчишки весело переглянулись, потом Шварно протянул руку:

– Обещаю.

– Обещаю! – Неклюд хлопнул по протянутой ему ладони, потом решительно тряхнул плетью, подгоняя коня. Савраска взял с места вскачь, только пыль взвихрилась из-под копыт. Шварно несколько мгновений глядел ему вслед (ему можно было и помедлить слегка, Неклюда на треть дальше скакать, до самого Чернигова), потом тряхнул головой и тоже погнал коня по второй дороге, к Курску.

Надо было спешить.

Следы были отчётливо выбиты в густой траве – отпечатки копыт и подков видны были плохо, но вот наощупь их найти было легко. Да и трава примятая не даст уйти.

Богуш толчком руки сбил стёганый шелом на затылок, утёр пот рукавом. Осенняя жара не отпускала. Отрок облизал пересохшие губы, хотел уже ухватиться за вощёную кожаную баклагу, но вспомнил, что воды там осталось всего на пару глотков и передумал. Покосился на наставника – глядя на дедича Житобуда и не скажешь, что жарко, тому всё нипочём.

Три десятка всадников цепочкой тянулись по опушке леса. Напряжённо озирались, завязанные луки под рукой, ладони на рукоятях мечей и топоров. В любой миг можно было ждать нападения – свистнет из кустов тяжёлая стрела, засвистят в чаще разбойничьим пересвистом северские вои, рухнет на просеке подрубленное дерево… смерть на каждом шагу.