Татьяна Авлошенко - Небо для Баккена. Хроники земли Фимбульветер

Нам были отведены комнаты наверху, но подниматься туда никто не торопился. Надо же сначала обогреться у камина, поесть. Столичный капрал нетерпеливо позвякивал ключами. Ему очень хотелось поскорей запереть арестованного. Как же, марширую с бодрой песней. Потерпит. Отгородившись от стражи Освальдом Харпом, я прислонился к стене и не спеша прихлебывал барк. Раз конвоиры хотят ночевать с комфортом, то я тоже не вижу причины лишние часы мучиться в душной комнате. Тем более что к трактиру кто-то подъезжает, а хотя бы два человека из разных компаний, встретившись в таком месте, обязательно заведут интересный разговор, будут обмениваться новостями.

Но послушать мне явно не дадут. Капрал такой-то раздулся от гнева и ключами уже чуть не над головой размахивает. Как его, такого несдержанного, необученного, неуверенного в себе, поставили командовать людьми и к тому же отпустили на самостоятельное задание? Оле, сына и внука стражников, почти что выросшего в казарме, прежде чем что-то поручить, натаскивали шесть лет. Зато и до капитанского звания Сван дослужился в рекордно короткий срок. Про него говорят, что, если Оле бросить в прорубь, он вынырнет с рыбой в зубах. По совокупности заслуг Сван давно мог бы получить титул, но, побывав с Хельгой на паре приемов, отнюдь не жаждет пышной жизни вурда, сильно мешающей служилому человеку, а тунеядцем быть не хочет.

Будет же мне, когда вернусь, от Свана на пряники. И от Хельги. От Гудрун, конечно. Только Герда и Вестри все простят и искренне обрадуются. Хочу домой.

Освальд Харп покосился на исходящего на пену коллегу, скривился и виновато развел руками. Ладно, понимаю, этот деятель никому покоя не даст. Пойду уж.

Лестница, ведущая наверх, находилась возле входной двери. Я еще успел подумать, поднявшись на первую ступеньку, кто и чего ради разместил их так нелепо, но тут дверь распахнулась.

Какие-то вооруженные люди волной перевалили через порог и устремились к стражникам. Мне никогда не приходилось видеть прорыв подснежников из обложенной стражниками бандитской «ямы», но, думаю, выглядит это примерно так же.

Охранители не сплоховали. Единым слаженным движением вскочили, выхватили из ножен палаши. Освальд Харп умудрился опрокинуть стол, и теперь стражников отделял от нападающих своеобразный щит. Не очень удобно в рукопашном бою, но дает обороняющимся пару минут, чтобы занять боевую позицию и понять, что происходит.

Битва начиналась в другом конце зала, а я по-прежнему стоял на лестнице возле распахнутой на волю двери один и без оружия. В мою сторону никто не смотрел.

В детстве, когда ростом был пониже, кататься на двери было одно удовольствие. Ухватишься за ручки с двух сторон, оттолкнешься, подогнешь колени – и только следи, чтобы не стукнуться о косяк и не прищемить пальцы. Сейчас этот трюк удался не столь легко, но секунды, потребные на то, чтобы спуститься и оказаться у порога, я сберег. С крыльца можно не сбегать, а спрыгнуть вбок. Дверь кхарни запирается на простой засов. А уж своего Скима я опознаю и в ночь новолуния с завязанными глазами.

Ни узды, ни седла на кхарне, естественно, не было, но в приграничье детей учат ездить охлябь.

Я припал к мохнатой шее быка:

– Ским, вперед! Выручай, брат!

Хорошо, что скаковые кхарны все понимают с полуслова. И хорошо, что ведущий в трактир дверной проем оказался достаточно широким и высоким.

В Белом Поле нет никого, кто мог бы одолеть кхарна. Только перед хрустальными пауками испытывают косматые дикий непреодолимый страх. Жесткая длинная шерсть защищает быков от клыков хищников, а крепкие рога и острые копыта – превосходное природное оружие. Два кхарна, вставшие бок к боку хвостами в разные стороны, способны держать оборону не хуже закованных в броню воинов. И защищать кого-то, кто оказался между ними. А еще кхарны прекрасно умеют отличать своих людей, не только хозяев, но и тех, с кем пробыли в дороге хотя бы час, от чужаков.

Мы со Скимом ударили во вражеский тыл по всем правилам военной науки. Не зря же отец подобрал мне кхарненка, когда сам я еще только осваивал территорию Къольхейма на четвереньках, а после, в Гехте, командир гарнизона полковник Андор Гъерн уделял нашему обучению в манеже достаточно времени.

Только вот оружие в руке мне бы отнюдь не помешало.

От вторжения обалдели и свои и чужие. Замерли статуями в мастерской скульптора. Только ругался и подвывал тот, кого Ским поддел рогами и отбросил в угол.

Первым очнулся Освальд Харп:

– Ларс, держи!

Брошенную шпагу я поймал на лету.

Теперь у нас было ощутимое преимущество перед противником, но битвы не получилось. Разом развернувшись, нападающие бегом припустили прочь из трактира.

А наши замешкались. Перевернутый стол и вставший посреди зала кхарн теперь только мешали.

– За ними, в погоню! – воинственно взмахнул палашом начальник конвоя.

– Стоять! – бас Освальда Харпа перекрыл петушиный выкрик столичного капрала. – Ночью, без разведки, прямо в засаду угодим.

– Эй, а платить? – Способность исчезать быстро и появляться вовремя отработана поколениями трактирщиков до совершенства. – Может, вы все одна шайка. Удерете под шумок. Еще и зверюгу в зал приволокли!

– Да ну! – Освальд Харп сделал вид, что только сейчас заметил меня и Скима.

«Мог бы удрать», – ясно читалось во взгляде капрала.

Мог бы. Какой порубежник не умеет путать следы в Белом Поле? Уйти от погони, затеряться, а через пару дней заявиться в Бьёрнкрог и по древнему праву вурдов потребовать от короля честного ответа.

Мог бы. Если бы число нападающих не превосходило конвой вдвое. Если бы честный Освальд Харп, упустивший арестанта, сам не отправился бы под суд. Если бы…

А, да что там! Вины за собой не знаю, значит, и бояться мне нечего. За что королю карать верного вассала?

– Капрал Харп! – опомнился начальник конвоя. – Как смели вы дать арестованному оружие?

Как сумел, так и смел. Покрошили б тут всех без Освальда. Ну и без нас со Скимом, наверное.

Я спешился и, отвернувшись от начальника конвоя, эфесом вперед протянул свою шпагу Освальду Харпу.

Когда я называю узилище Гехта тюрьмой, Оле Сван всегда пренебрежительно машет рукой:

– У нас каталажка. Вот в Бьёрнкроге – тюрьма!

Арахена. Грозный замок, укрепленный куда лучше любой приграничной крепости. Он стоит посреди города, но вокруг него пустое пространство, будто прочие дома расступаются и боязливо ежатся, не смея взглянуть на высокие бурые стены. Увенчанная башней под островерхой крышей, столичная тюрьма похожа на злобно усмехающуюся колдунью в плаще с капюшоном. Кого затащит она под складки-стены, тому уже нет спасения.