Кельта - Слом

– Тогда я начну подготовку, – поклонился Эль-Саморен.

Воин покидал комнату под продолжившееся обсуждение, но задержался буквально на секунду, чтобы всмотреться в лицо так и оставшейся сидеть на полу девушки. Он как будто искал в её глазах ответ на свой немой вопрос, но находил лишь пустоту. А Катя под пристальным взглядом лишь неуклюже попыталась отползти и запуталась в платье. Больше её и не замечали – маги всё что их интересовало чувствовали и так, без рассматривания диковинки. Они и разошлись, так и не сказав девушке ни слова.

Примерно через час в опустевшей комнате Катю нашла Алли. Сама девушка сидела, забившись в угол, слёзы давили изнутри, но так и не пролились, только сухие глаза покраснели.

– Это сон. Это сон, я сейчас проснусь, – как заведенная повторяла девушка, щипая себя за запястье. На коже начинал расцветать синяк. – Я сплю. Надо проснуться. Я просто выпила лишнюю таблетку, поэтому мне снится кошмар. Я сейчас проснусь.

– До чего тебя эти эльфы-то довели, – покачала головой, усаживаясь рядом, Алли. – И свою коллегу-эльфийку не пожалели. Ты на себя не похожа.

– Это сон, я проснусь…

– Да не спишь ты, милая. Пойдём, умоешься, переоденешься, спать уже пора… – Алли попробовала мягко, успокаивающе приобнять девушку, но отдернула руку, встретившись с пустым взглядом бледных глаз. – Идём, идём, тебе нужно отдохнуть, – с наигранной лаской продолжила женщина.

Алли обращаясь к эльфийке, словно к болеющему ребенку, уговорила её встать. А когда они подошли к приоткрытой двери шикнула на дежурившую стражу, мол, замрите, а то опять девочка испугается. Так они и дошли до комнат Яль-Марисен, не так пострадавших от случившегося, как кабинет, где няня уложила измученную девушку спать и сидела рядом, пока та не перестала дрожать и сухо всхлипывать. А уходя, оставила зажженной свечу в широкой чаше-подсвечнике и бесшумно притворила за собой дверь.

– Как она? – поинтересовался ожидавший в коридоре помощник Яль-Паларана.

– Как, как. Уснула, – сердито обернулась к нему Алли. – Что ж такое с ней сотворили, что она теперь как не в себе?!

– Да… – смущенно махнул он рукой, надеясь, что в полутёмном коридоре не видны зардевшиеся щёки. – Ей утром ехать нужно, а вы, вроде, поладили. Поможете её собрать?

– Помогу, милый, помогу. Жаль мне девочку…

– Если жаль, то наденьте утром ей её браслет. Тот, состоящий из колечек, на котором висят амулеты.

– Эх, кто вас поймёт… Иди-иди, я позабочусь о девочке.

Утром Алли сделала всё, как её попросили: приготовила белое закрытое дорожное платье, набор украшений, привычный для Яль-Марисен и многое другое. Катя не сопротивлялась, ей было как будто всё безразлично. Она дала причесать себя словно куклу, закрепить волосы хитрой заколкой, одеть, обуть и вывести во двор. Девушка даже дала подсадить себя в седло, лишь покачнулась, ловя равновесие. Но как только ей удалось ухватиться за луку и опереться на спинку дамского седла, она опять затихла, сидя боком и возвышаясь над остальными. С её места было хорошо видно, как заканчивают вьючить вторую лошадь, а уже знакомый Эль-Саморен переговаривается со стоящим возле ворот старым магом. Да и темноволосых людей было не меньше, чем эльфов.

– Выпрямите спину или к вечеру всё будет болеть, – заметил державший поводья и улыбнулся широко и открыто. – Я Эль-Элитин.

– Спасибо, я Катя, – неожиданно для самой себя ответила девушка и покрепче ухватилась за седло, представив предстоящую поездку.

– Не переживайте. Мы задержали отъезд, ожидая пока приведут этого иноходца. Конь спокойный, Вам нечего бояться, – засмеялся эльф и отвернулся, прерывая разговор.

Но почти сразу Эль-Саморен договорился о чем-то с магом, кивнул и скомандовал выходить. Эль-Элитин не обманул – конь грустно фыркнул и пошел за держащим повод эльфом, а Катю начало размерено покачивать. А вот вьючная лошадка показала своё возмущение тяжёлой поклажей, но с ней быстро справились. И вскоре они покинули притихший двор под сочувственные и настороженные взгляды собравшихся людей и эльфов.

Хлёсткий обидный удар полотенцем угодил точно между лопаток мужчины. Не больно, но весьма ощутимо.

– Алли, за что! – он развернулся и посмотрел на женщину снизу вверх.

– Ты почему за девочку не заступился! – няня сердито подбоченилась. – Я же вижу, что что-то не ладное затеяли. Ну, куда её в таком состоянии потащили!

– Ничего себе девочка. Да она старше нас с тобой и твоей мамы вместе взятых, – мужчина покачал головой и вновь принялся смотреть в окно на уже опустевший двор. – Но мне тоже многое не нравится. И я ничего не могу больше сделать, племяшка ты моя…

– Не хочу я тебя оставлять здесь одного, дядя Сорень. Так хоть какая-то поддержка…

– Не переживай, Алли. Лучше спокойно поезжайте вместе с Оль-Амилари, а лет через пять вновь приезжайте погостить. Всё же здесь не место для маленького ребёнка.

– Да уж вижу. Но если ледяную Яль-Марисен так пробрало, то что же с тобой сделают?

– Ну, я же не столь самоуверен, да и не нужен никому и потому незаметен. Всё, Алли, Оль-Амилари вот-вот уже проснётся, тебе пора. Я к вам зайду попрощаться перед вашим отъездом.

Женщина осуждающе покачала головой, но Сорень даже не обернулся. И ей пришлось уйти, оставив своё недовольство при себе. Ей действительно было пора к воспитаннице, а она ещё до сих пор не придумала, как объяснит девочке, куда девалась её новая «подружка» и что вряд ли кто-то ещё так увлечённо будет играть с ней в куклы.

Разогретый воздух нехотя ласкает стены, выгоняя из камня накопившийся холод. Но даже ему не под силу прогреть меня, укрытого временем, до самых глубин.

Пытаясь приноровиться к новому средству передвижения, Катя пропустила начало пути. Когда она обернулась, то дом уже было не узнать среди других домов и стен. А мощёные булыжником улицы, по которым пока шел отряд, были зажаты между высокими оградами, к которым жались редкие встреченные прохожие. Их короткую процессию, пропускали и вскоре они выехали за пределы города, а Катя получила возможность рассмотреть своих спутников.

Пятеро мужчин, все очень худые, светловолосые, одетые в похожие тканые штаны, рубахи, выбивающиеся из-под курток, и обвешанные оружием. И вся одежда и ножны клинков казались совсем новыми и разве что немного запылёнными. А как они, не переговариваясь, легко понимали друг друга, наводило на мысли об их долгом знакомстве. Но километры утоптанной дороги оставались позади, поводья постоянно меняли руки, а эльфы шли всё тем же быстрым шагом, без остановок и даже без минутных задержек.

Легкий свежий ветерок ласкал лицо, но воздух Кате казался вязким и густым, им было трудно дышать. А Солнце всё выше поднималось ввысь над пустыми лугами, становилось жарко. Мужчины порой посматривали в сторону далёкого леса и делали пару глотков из походных фляг. Но они не отвлекались больше ни на что, а Кате было не до любования пестрым ковром цветов, море которых выплескивалось на обочины дороги. Но лето кипело жизнью: над травой жужжала мошкара, над отрядом порой пролетали птицы, а где-то одна из них запела песню и ей начали вторить товарки.