Олеся ДЕРБИ - Тебе

Он прижимал её к земле, поджигая сухую траву волос и пронзая тело вспышками молний. Ни поцелуев. Ни ласки. Ни одного нежного слова. Гром поднимал голову, закрывал глаза и улыбался с неба, тихонько рыча от удовольствия. Вытряхнув её душу, как шкатулку с драгоценностями, как опытный вор, всегда уносил с собой самую ценную вещицу. Он забирал с собой кусочек её сердца.

И не знала она, что же любит в нём больше: грозный взгляд, дикий хохот или эту блаженную улыбку? И думала, что так будет всегда – их тайные встречи, невозможное будущее вдвоём и безудержная страсть. Но на то он и Гром: блуждая по небу, вгоняет в краску неопытных барышень и запугивает своей мощью сильных и смелых мужчин. У него были только свои планы и желания. Увы, ни она, ни её тлеющая после пожара душа, ни драгоценности сердца не помещались в его жизни, как бы она ни пыталась разместить и переложить их правильно.

Каждый раз, приходя в себя после разгула стихии, она думала о том, что могла быть счастлива с кем-то другим. Но Гром, видя одиночество и страх в синих глазах, не отпускал её от себя, раз за разом выжигая всё лучшее и чистое, таившееся в ней. И каждый раз, провожая его в дальний путь, она напрасно опять прощалась с ним, мысленно обещая себе новую жизнь. Ведь он, врываясь среди ночи, снова рушил её воздушные замки. Поджигал душу и опустошал спрятанную в шкафу узорчатую шкатулку.

Но однажды Гром не пришёл. Напрасно ждала она, вглядываясь в сверкающие молнии на горизонте. День. Другой. Половинка её жизни прошла в ожидании сказки, но та так и не случилась. Зато ворвался в её жизнь другой Гром. Мягкий. Нежный. Желающий баюкать её по ночам, показывая строгую луну и звёзды, солнце и белые игривые облака.

И тогда она поверила в любовь. Перестала прятать шкатулку, оставляя отрытой и освещая её сиянием крохотную комнатку, где они счастливо жили вдвоём. Но каждый раз, слушая грозные раскаты вдали, она вздрагивала, со страхом вглядываясь в лица прохожих. Боялась снова встретить его и не устоять. Боялась сорваться в пропасть и снова разбиться о скалы его ледяной души. И каждый раз, когда думала об этом, её плечо обнимала твёрдая мужская рука, словно оберегая от тревожных мыслей. И тогда она верила, что всё будет хорошо. Ведь рядом был настоящий Гром. Сильный, смелый, любящий и обожающий её необычайной красоты воздушные замки…

Бабье Лето снова ушло, так и не попрощавшись… Ушло тихо, по-кошачьи царапая землю первыми заморозками. Распихав по карманам шуршащего плаща багряные и жёлтые осенние листья, Лето, раскрыв оранжевый зонт, приготовилось шагнуть за дверь, мелькнув в ночи мокрыми ботинками.

Осень молча остановилась на пороге, провожая Лето слезами дождя. Им было хорошо вдвоём. Тихо. Тепло. И слишком уж сказочно. Так сказочно, что осень, не веря своему счастью, всё ждала окончания этого романа. Ждала, каждую ночь разглядывая любимые пшеничные волосы и зелёные глаза. И дождалась…

По-бабьи закрыв лицо руками, Осень моросяще заплакала, дрожа на холодном ветру. Подруга и соседка Зима, прибежавшая среди ночи, чтобы утешить и напоить горячим чаем, уже расстилала мягкий плед, укрывая замёрзшую Осень первым нежданным снегом.

Обнявшись, они просидели до самого утра, наблюдая за потоком снежных хлопьев. Тот успел за ночь отмыть пыльные окна и крыши, подарив спящему городу новые одежды.

– Твоё время пришло. – шепнула Зима, толкая согревшуюся Осень во двор. – Иди и властвуй. Рисуй улыбку на лице красной помадой. И не забудь надеть шарф и галоши. Раскрой зонт новому дню. И начинай свою привычную осеннюю хандру. А Бабье Лето ещё к тебе вернётся. Ты только жди…

– Вернётся! – вздохнула Осень, допивая горячий чай. – Куда же оно без меня? Я буду ждать… – шепнула тихо в темноту. – Ты приходи. Дверь моей души для тебя всегда открыта… Верю. Надеюсь. Люблю.

Он признался: «Я не люблю тебя больше». Она промолчала, сжав бледными ладонями сердце. Все ещё надеялась что пошутил. Мол передумает, засмеётся и обнимет, как это было после каждой их ссоры.

Март поднял на неё серые глаза. И она всё поняла. В них была печаль и безысходность. Виделась была такая тоска, что Королева вздрогнула, ощущая холодеющее сердце в ледяной груди. Сама того не ожидая, вдруг опустилась на колени, вымазав ярко-белое платье в грязном снегу.

Закрыв ладонями красивое лицо, она завыла в голос. Так воют собаки, предвещая бурю или чью-то смерть. Точёные белые плечи покрылись блестящим инеем. Волосы, длинные и прямые, спрятали её слезы, закрыв плотным снежным занавесом синие озёра глаз.

– Я ухожу, – Март закурил, чиркнув спичкой у открытого окна. – Холодно с тобой, неуютно. Ты превращаешь в лёд всё, к чему прикасаешься. Очень устал от стужи и снега. Хочу тепла.

Подняв голову, Снежная Королева вглядывалась в любимые черты. Ей нравились его весёлые веснушки и ямочки на щеках, рыжие кудри, большие, сильные плечи. И она не хотела отпускать от себя Март.

Дрожащими руками она взяла бокал со стола. И, зажмурившись, как маленькая робкая снежинка, выпустила его из рук. Стекло удивлённо охнуло, рассыпалось крошками, коснувшись ледяного пола. Раскатившись прозрачным бисером по небесам, звонкие крошки снега посыпались вниз. Это рассыпалась её любовь.

Взвыв от отчаяния, Королева сцапала ещё один бокал. Хватала ещё и ещё… Она не могла успокоится всю ночь. Рушился весь маленький хрустальный мир, который специально создавала для него. Она крошила себя на части, разрезая осколками души любовь к нему. Разбивая посуду, срывая ажурные занавески и накрахмаленные скатерти, пыталась заглушить протяжный стон умирающего сердца.

…Март ушёл. Гонимый её гневом, он вжал голову в плечи, пытаясь укрыться от ледяного ветра. За его спиной падали содранные магазинные вывески. Гудели от невыносимой боли ноги-провода. Дрожали от страха побледневшие крыши. Он ушёл. Не обернулся и не посмотрел ей в глаза.

Если в последний день марта в вашем городе пошёл снег, не обижайтесь на природу и не шутите о том, как она бывает капризна. Снег в конце марта – это всегда прощание. Это слёзы отверженной женщины. Это проводы любви…

…Ночью в Город пробрался Туман. Приглушив свет в одиноких окнах, он, щурясь и оглядываясь, заполз на крыши ближайших домов. Как был в шинели и сапогах, так и упал, накрывая плотной пеленой застывшие от холода лужи.

К утру безмятежная тишина нарушалась – будили гостя громкий свист закипающего чайника, шарканье сонных ног и шум льющейся воды. Но уставший от долгого пути Туман так и не смог открыть глаза. Лежа в рассветной полутьме, он сквозь сон слушал, как медленно и неохотно просыпается Город. Как шуршат по застывшим дорогам первые маршрутки. Как курят мужички у своих машин, ещё не разогретых к выезду. Как ругаются дворники, разглядывая следы вчерашних посиделок на лавочках во дворах.