Андрей Кокоулин - Погибель

Тварь клацнула зубами. Закачались на уздечке безъязыкие бубенцы.

Сначала она пошла прямо на Каплю, но затем свернула к обозначенному низкими каменными перилами краю моста.

Цок-цок-цок.

От лошади веяло могильным холодом. Запах гнили и разложения лез в ноздри. Большой Быр, сдерживая хрипы, закрыл рот ладонью.

Нифель закручивалась вокруг света, исходящего от Капли, тонкими змейками.

– Ш-ш-ш… – успокаивающе зашипел Ольбрум.

Цок-цок-цок.

Лошадь подступила ближе. Череп ее нырнул вниз и снова поднялся вверх. Существо, будто принюхиваясь или прислушиваясь, несколько мгновений простояло неподвижно. Из прохудившегося брюха на камни шлепнулась какая-то жижа. В глазницах разгорелись огоньки.

Клембог стоял ни жив ни мертв. В предплечье ему впилась лапища Хефнунга.

Тварь переступила копытами (цок-цок), еще раз клацнула зубами и, передернувшись, прогремев костями, отвернулась. Хвост обмахнул круп.

Цок-цок-цок.

Лошадь продолжила переход по мосту. Нифель посветлела. Кяфизы звякнули. Капля разжала пальцы.

– Вот только отпусти вас одних, – с облегчением прошептал Худой Скаун. – Сразу к вам лошади пристают.

Сияние Капли стало ярче, она поплыла вперед, и отряд бесшумно двинулся следом, держась к ней как можно ближе.

Когда они отошли на три десятка добрых шагов, Клембог улучил момент и обернулся. Мост едва проступал из нифельной мглы, но на горбу его белел четкий, вытянувший шею силуэт.

Гауф вздрогнул.

– Ольбрум.

– Что? – обернулся цольмер.

– Тварь смотрит на нас.

– Я знаю, – старик потянул его за Каплей. – Главное, чтоб она не стала нас преследовать.

– Мы сможем ее убить?

Старик посмотрел печально.

– При очень большой удаче.

Нифель расступалась, как прежде. По правую руку вырос взгорок, над ним зубчатым окоемом изогнулась далекая горная гряда. Слева виднелись речные проплешины. Скоро дорога спустилась в низинку, полную болотного сухостоя, а, вынырнув из нее, разделилась на рукава, исчезающие в нифельной мути.

Капля взяла правее, и они зашагали по объездной дороге, которая должна была привести их ко Второй Башне и перевалу через Хребет Йоттифа. Потянулись поля, расчерченные оградами и рядами колючего шкуйника. Хлеб вот-вот надо бы было жать. Только Клембог сомневался, что на полях под нифелью до сих пор что-то растет. Сгнило, сдохло, истерлось в пыль.

Смутно проглядывали избы.

Капля плыла над дорожными извивами, мертвый Ингмаррун похрустывал под сапогами и расстилался вокруг. Фиолетовые холмы, фиолетовые перелески, фиолетовые человеческие кости и черепа, сложенные в кучки у обочин.

Первое посмертие они увидели провалившимся по пояс в болотину. Мертвый крестьянин с рассеченным лицом растягивал рот в жуткой улыбке.

– Шерстяная задница!

Худой Скаун неожиданно заскакал на одной ноге.

Большой Быр фыркнул. Хохотнул Хефнунг. Грохнули братья Енсены.

– Ну, да, да, смешно. А помочь?

Худому Скауну сообща со смешками на ходу стянули сапог и выколотили из него камешек.

Чем дальше отряд забирался в нифель, тем больше Клембог замечал, что нифель не однородна. У жилых когда-то мест она становилась плотной, густой как кисель, почти черной, а над полями стелилась прозрачной слабо-фиолетовой дымкой. Но там, где, видимо, какое-либо живое существо застала смерть, нависала кочкой или холмиком. Какие-то нити всюду тянулись в небо, нити утолщались и раздваивались, по ним, как кадык под кожей, двигались черные бугорки.

– Смотри, Кеюм, смотри, – сказал Ольбрум, – вот она – нифель.

– Она живая? – спросил, обернувшись, Кредлик.

– Где ты видишь жизнь? – строго посмотрел на него цольмер. – Нифель – это смерть, ничто, она сосет аззат из самого мира.

– А потом? – спросил мальчишка.

– Потом… – Ольбрум вздохнул. – Потом мир кончится. Он уже почти кончился. Посмотри вокруг. Он будет темнеть, темнеть, пока не пропадет совсем.

– Куда?

Рядом расхохотался Хефнунг и хлопнул Кредлика по плечу.

– К богам и предкам!

– А вот те, у которых Капля? – не унимался мальчишка.

– Они протянут подольше. Но когда всюду будет нифель, иссякнут и Капли.

– А жрать нам тоже придется на ходу? – недовольно спросил Большой Быр.

– Разумеется, мой великан, – заметил Худой Скаун. – И жрать, и нужду справлять. Из чего следует, что лучше все-таки не жрать.

Лицо Большого Быра сделалось озадаченным.

Они прошли еще треть кальма – пустые поля обжимали дорогу с обеих сторон, изредка подсовывая глазам то кучу валунов, то скирду, то поваленное дерево.

Впереди показались каменные дома.

– Послушайте, Капля вроде того… – подал голос один из обычно молчащих братьев Енсенов. – Замедлилась вроде бы…

– А ведь точно, – сказал Хефнунг. – То-то я смотрю, и дышится легче.

Ноги Капли кончиками пальцев почти касались земли. Она действительно плыла все медленнее, сияние потускнело, голова склонилась на грудь.

– Возможно, она сейчас очнется, – сказал Ольбрум.

– Так, – завертел головой Клембог, – значит, привал. Ищите место, где можно укрыться.

– Там, – показал дротиком на дома Туольм.

– Это Баннесварди, – сказал Клембог. – Мы оставили его после падения Второй Башни. Да, наверное, сгодится. Там, кажется, была колокольня.

– Ах-х…

Судорожно вздохнув, Капля свалилась в дорожную пыль. Свет вокруг нее тут же сжался в узкий круг.

– Теснее! – крикнул Ольбрум.

Клембог подхватил Каплю на руки. Все остальные сгрудились вокруг него.

– К домам!

Они засеменили по дороге к темному, окутанному нифелью городку. За спинами их вдруг раздался протяжный стон.

– Лошадь, – выдохнул гауф.

– Не оборачивайтесь! – предостерег Ольбрум. – Эта тварь ничего нам в сиянии Капли не сделает.

Дома приближались. У обочины гнила телега, рядом лежало тряпье. Детский скелет скрючился у заднего колеса. Из перевернутой корзины раскатились отрезы ткани, как узором покрывшиеся фиолетовой плесенью.

Капля неожиданно задергалась у Клембога в руках.

– Что вы делаете? Куда вы меня несете?

В расширившихся темно-светло-синих глазах очнувшейся девушки плескался ужас.

– Куда надо, – сказал гауф.

– Вы что? Я закричу, – пообещала Капля.

– Кричите.

– Мерзавец!

Рот девушки искривился. Она дрыгнула ногами, чуть не выбив из света Кредлика.

– Осторожней, – наклонился Ольбрум.

– Ой, и вы здесь! – узнала цольмера Капля. – Куда меня несут? На алтарь? Это будет жертвоприношение? Или изнасилование? – Она вскинула голову и нахмурилась, оглянувшись. – Да вас много! Что происходит?

– Мы ищем укрытие, – тяжело дыша, сказал Клембог.

Первые дома промелькнули темными пятнами. Отряд чуть ли не бегом припустил к колокольне с обгоревшей верхушкой. Два первых ее этажа были каменными и казались целыми.